Том II: Отряд
Шрифт:
Когда они подходили ко дворцу, небо уже подернулось вечерней дымкой. У самого дворца они застряли в запрудившей улицы толпе. С карнизов свешивались черные полотнища — по ним все еще стекала дождевая вода. На каждом доме красовался знак золотого руна. note 66 Ансельм с Анжелотти, которые по привычке, не сговариваясь, ехали впереди знамени, расчищая дорогу, казались плывущими в море голов.
Мокрые полосы ткани, каждая по восемь локтей в длину, задевали лицо, сливая за ворот струйки воды. Бархат, который — как подумалось Аш — было бы куда полезней пустить на теплую
Note66
Рыцарский орден, основанный Филипом, герцогом Бургундским.
В давке Петро, Маргарет и остальных стрелков притиснули к бокам ее коня. Аш на ходу успокаивала мерина. С высокого седла за потоком шляп, плывущих по узкому переулку, ей видны были видны десятки чиновников в черных одеяниях, которые, сверяясь со списками, распихивали напирающих горожан направо и налево. К одному из чиновников склонился Ансельм. Тот, протолкавшись мимо, присмотрелся к отрядному знамени и, пометив что-то в свитке, выкрикнул:
— За сиром де Ла Маршем, мадам! Запомните!
— Какова наглость? — Роберт придержал своего Оргила, поравнявшись с Аш. — Куда теперь? Здесь не пробиться.
Огни факелов мигали, делаясь все ярче по мере того, как угасал день. В тесных улочках было уже совсем темно, только небо над крышами сохраняло отблеск закатного света.. У перекрестка, выбравшись к краю толпы, Аш увидела оцепивших дорогу факельщиков в черном. Капелланы и одетые в черное конюшие расчищали середину улицы по направлению к дворцу.
По лицам стоявших рядом с ней горожан текли слезы.
Аш поглядела вдоль улицы, припоминая, как проезжала здесь летом с де Виром и Годфри.
Впереди только море голов, обнаженных в знак почтения; толпа настолько густая, что нечего и думать проехать верхом — даже пешему гонцу не протолкаться.
— Это же похороны, — наконец догадалась Аш. — Похороны Карла! Они хоронят своего герцога!
Ансельм невозмутимо смотрел на нее:
— Ну и что дальше?
— Где они отвели нам место? За Ла Маршем, а он у Карла был военачальником! Позади вельмож, но перед войском. Как тебе это нравится, Роберт?
— У-гу, вроде как Фарис обращается со своими франками — сует наемников вперед, и пусть их перемелют в кашу. Если наш контракт с Бургундией еще в силе.
Антонио Анжелотти заставил попятиться своего каштанового жеребца, встряхивавшего головой, когда ему на уши падали капли с крыш. В отблеске факелов бледный иконный лик итальянца, казалось, светился серебром.
— Если наш лекарь стал герцогиней, она должна присутствовать на похоронах, мадонна.
— Ага, ты тоже смекнул? — Аш неуверенно улыбнулась. — Хватит дурака валять. Они желают похоронить герцога — отлично! Ручаюсь, он бы предпочел, чтобы они занимались обороной Дижона. Они хотят короновать Флориан — хрен с ними, пускай — но тогда уж пусть держатся. Нам надо сейчас кое-что обдумать. Обдумать, что мы можем сделать.
— Если за этим последует коронация… — пожал плечами Анжелотти.
— Нам, — продолжала Аш, — надо узнать, кто теперь на самом деле командует. Потому что нам предстоит решать. Город сейчас чуть подтолкни, и падет. А Флориан должна остаться в живых, что бы ни случилось.
На улицах сгустилась
Аш пришпорила мерина и решительно выехала ему навстречу, присоединилась к процессии, двигавшейся за свинцовым, окутанным черным покрывалом гробом к собору. note 67 В соборе она нашла себе место у колонны, чуть позади бургундской знати. Рядом с Ла Маршем то и дело появлялись незаметные курьеры, что-то шептали ему на ухо. Стоявший у дверей Петро собирал вести от гонцов, присланных к Аш: по крайней мере на северо-западной стороне — никаких признаков подготовки к штурму.
Note67
В действительности, после битвы под Нанси Карлу Смелому не было оказано таких почестей. Это описание относится скорее к похоронам его отца, Филипа Доброго, девятью годами ранее, в 1467 году.
Она пропотела песнопения и гимн. Гроб, со стоявшими на нем в отдельных свинцовых сосудах забальзамированными внутренностями и сердцем, покоился на носилках, с которых до земли свисали черные бархатные драпировки. По углам горели четыре огромные свечи.
Песнопения продолжались. Прошла вечеря, миновала всенощная. Аш пропотела заупокойную мессу, начавшуюся в полночь в увешанном черными занавесями нефе. Горело четырнадцать сотен свечей, сладкий запах пчелиного воска душил людей, и стоявшие у стрельчатых окон кинжалами пробивали отверстия в стекле, выпуская в ночь невыносимую жару.
Два раза она засыпала стоя на коленях. Раз ее разбудило деликатное прикосновение руки Ансельма к наплечнику; она с благодарностью кивнула и глотнула пересохшим горлом. У запасливого Анжелотти тут же нашлась фляжка с вином. Второй раз, когда начиналась уже вторая месса, она почувствовала, что проваливается, и удержаться не было уже никакой возможности.
Проснулась, обнаружив, что опирается на плечо Анжелотти, все еще в стальном панцире, под которым ныла каждая жилка в теле.
— Зеленый Христос, — еле слышно пробормотала Аш.
Слова утонули в громогласном гимне, который и разбудил ее, заставив содрогнуться горячую духоту и разогнав обрывки сновидений. Люди в церковных одеяниях совершали ритуал. Ансельм почтительно поднялся на ноги и, нагнувшись, подхватил и ее. В онемевшие ноги втекла режущая боль.
Свинцовый гроб великого герцога западных земель проплывал через неф. Карла, именуемого Смелым, сына Филипа, внука Иоанна, провожали в склеп четыре одетых в зеленое епископа и двадцать два аббата.
В окна проник бледный свет — не отражение свечей, рассвет, бледный и ясный, и когда наконец смолк хор, в утренней тишине прозвенели колокола примы.