Том Сойер - разбойник
Шрифт:
Действительно, через несколько дней Орька вдруг повернулся ко мне и сказал:
— Ты знаешь, что я пишу?
— Ты же не говорил и не давал посмотреть.
— Так вот, — сказал Орька, — я пишу роман о нашем классе. И о тебе тоже.
Я даже задохнулся от неожиданности. Роман! Я-то думал, что, завидуя мне, он тоже стал писать стихи. А тут целый роман! Да, это не то что стихотворение «Алые флаги», двадцать четыре строки. Это целая книжка. Вот тебе и Кириллов, Орион Петрович! Книжка о нашем классе!..
— Орька, дай посмотреть!
— Постой, вот допишу
Я ждал, изнывая от нетерпения.
На каком-то уроке он наконец закончил и сунул тетрадку мне. То, что я прочитал, было слабо. Совсем не похоже, например, на «Старую крепость» Беляева или на «Слепого гостя» Воеводина, напечатанного в газете «Колхозные ребята». Ну чего таинственного могло быть, например, в Витьке Монастырском, или в той же Валерке Поповой, или в Таньке Крапивиной, которая всегда стояла у доски как последний олух, сжав свои красивые губы бантиком? Ну обо мне ещё кое-что можно было написать. Или о Миронове — дрался он здорово… А о других?
Я кончил читать и поднял глаза на Орьку.
— Это ещё первая глава, — сказал он. — Дальше будет интереснее.
— Это чушь, — сказал я. — Это не роман, а самая настоящая чушь.
— Почему? — взвился Орька.
— Ну что можно написать вот об этих? — я обвёл рукой класс. — Что это за люди? Неинтересные люди. Никаких выдумок, никаких приключений, и вообще…
— Дай сюда, — сказал Орька, отбирая у меня тетрадь. — Сам ты серый и ничего не понимаешь. Зря показал…
— Орька, не обижайся… Ну какой может быть роман о нашем классе? Его и читать-то никто не будет. Романы пишут об интересных людях. Помнишь, например, Ваську Манджуру из «Старой крепости» или Петьку Маремуху? Вот это — герои.
— Ваську Манджуру… — повторил Орька. — Так у них в городе крепость была. И какая! А в нашем городе что? Речка — не искупнёшься нормально. Дома — глиняные мазанки…
— Дело не в речке, — сказал я.
— А в чём?
— В приключениях.
— А откуда ты возьмёшь приключения?
— Выдумать надо. Романы всегда выдумывают, чтобы было интересно. Орька, давай писать роман вместе!
— О нашем классе?
— Зачем? Мы будем писать о другом.
— О чём?
— О Томе Сойере, например.
Орька посмотрел на меня дикими глазами.
— Как так — о Томе Сойере? Ведь о Томе Сойере давно уже всё написано! Мы ещё в четвёртом классе читали и «Приключения Тома Сойера», и «Приключения Гекльберри Финна». И даже фамилию писателя я запомнил — Марк Твен.
— Я тоже запомнил, Орька. И я знаю ещё одну штуку — Марк Твен написал не только «Приключения Тома Сойера» и «Гекльберри Финна».
«Том Сойер» мне попался дореволюционный, издания «Всеобщей библиотеки», маленькая карманная книжечка в сером матерчатом переплёте, которую я таскал повсюду с собой и перечитал от корки до корки раз десять.
В книжечке, на самых последних страницах, была помещена реклама издательства. У меня до сих пор привычка — прочитывать всё, до конца. Даже то, где книжка была выпущена, в каком году, в какой типографии напечатана — и все выходные данные: редактор, корректор, художник, тираж.
В
— Орька, я искал эти книжки во всех наших восьми библиотеках и не нашёл! Везде есть только «Приключения Тома» и «Гек». Почему нет остальных — не знаю. Но их нет. А если их нет, значит, их нужно написать, и напишем их мы. Понятно?
Орька даже подскочил за партой.
— Вот это — да! Колька, давай писать! И знаешь, что мы будем писать? «Тома Сойера — разбойника»! Ладно?
Конечно же! Только «Тома Сойера — разбойника». На другое я тоже не был согласен. Какие приключения можно было развернуть в этой книжке! Охо-хо!
У меня в голове уже замелькали отдельные сцены — как на экране кино. Том Сойер в лесу у костра со своими ребятами… Том Сойер нападает на почтовый дилижанс… Том Сойер грабит миллионера. Том Сойер скачет по прерии на сером мустанге…
И мы начали. В тот же день.
Первую главу написал я и прочитал её вслух. Она заняла целую тетрадку и, вероятно, была так хороша, что Орька несколько раз вскакивал и бегал по комнате от восторга. Как только я кончил читать, он засел за вторую.
Теперь сразу же после уроков мы шли ко мне, наспех готовили домашние задания, чтобы они не висели дамокловым мечом над нашими головами и чтобы нам, по крайней мере, не выглядеть идиотами около доски, а потом раскрывали новенькие тетрадки и писали, писали, писали…
Если классные и домашние сочинения у нас укладывались в полторы, самое большее в две странички, то здесь нас будто прорвало. За вечер мы исписывали по полной двенадцатистраничной тетради. Когда не хватало двенадцати страниц, мы вылезали на обложку, а когда и на ней не хватало места, мы писали там, где на обложке была напечатана таблица умножения.
Две недели ходили мы как во сне, не замечая ничего вокруг. Мы жили в Америке прошлого столетия, бродили по узким улочкам городка Сант-Питерсберг, скрывались от погонь в лесной чаще острова Джексона, спускались на плотах по Миссисипи до города Кайро, наводили страх на окрестных фермеров. Нас ни разу не поймала полиция, мы не утонули в реке, нас не вздёрнули на первом попавшемся суку разъярённые фермеры.
Мы поставили в рукописи последнюю точку и снова превратились в шестиклассников школы номер два города Нальчика.
Мы прочитали рукопись вслух. Она была великолепна. Четырнадцать тетрадок лежало перед нами на столе. Теперь нужно было, чтобы всё это стало похоже на настоящую книгу.
Орька принёс из дому шило и толстые сапожные нитки. Мы сложили тетрадки стопкой, прокололи их шилом и сшили нитками. Потом к верхней и нижней тетрадям приклеили картонные обложки. Получился солидный том, который приятно было держать в руках. Мы перелистали его. И тут Орька уставился на меня растерянными, недоумевающими глазами.