Том Йорк. В Radiohead и соло
Шрифт:
В том же интервью и в других воспоминаниях о детстве Том не раз негативно отзывался об Абингдоне. Он охарактеризовал школу как инкубатор, куда амбициозные родители посылают своих отпрысков, чтобы в них воспитали нездоровое стремление к материальному успеху. Однажды Том обрисовал доминирующую установку британских частных школ: «Достижение результата — превыше всего, и если кто-то стоит у вас на пути, убейте его». Более позитивно та же установка была сформулирована директором Абингдонской школы Майклом Сент-Джоном Паркером в качестве главной миссии школы: «Соревнование поощряется, достижения восхваляются, индивидуальный динамизм поддерживается».
Тем не менее опыт, приобретенный Томом в школе, сыграл большую роль в формировании его мировоззрения. С одной стороны, он принадлежал
Каникулы предоставляли ему некоторую передышку, особенно счастливым оказалось одно лето, когда Том посещал Национальный юношеский музыкальный лагерь возле Милтон-Кинс в графстве Букингем. Лагерем руководила дама по имени Аврил Дэнкуорт. Она была сестрой знаменитого джазмена Джонни Дэнкуорта и преподавателем попризванию. Аврил придерживалась философии «всей музыки», не отрицая никаких пристрастий и вкусов своих подопечных. Том провел в лагере неделю, интенсивно занимался по классу гитары, пробовал разные инструменты и регулярно выступал вместе с другими ребятами.
Сара Шримптон, которая тогда работала куратором, а теперь занимает пост арт-директора лагеря, рассказала мне, что «в то время школы были сильно ориентированы на классическую музыку. Так что у нас люди искали музыку другого рода. В лагере не было жанровых предпочтений. Там плечом к плечу могли работать музыканты всех направлений. Просто невероятно, чего им удавалось добиться его за неделю. Сначала шли занятия по основному инструменту, а потом отправлялись на репетиции чего-нибудь такого, с чем они раньше вообще не имели дела, или при желании играли в коллективе — рок-группе или фольклорном ансамбле. Затем они показывали свои авторские произведения».
В лагере ребята ничем не напоминали типичных школьников. Хотя Том и здесь не вполне вписался в общий круг, его артистические способности дали ему возможность проявить свою индивидуальность, которая внезапно оказалась интересной и привлекательной для слушателей.
Один из других участников музыкальных сессий в лагере, Мартин Брукс, рассказал автору этой книги, что Том все же держался особняком. «Он одевался совершенно иначе, чем остальные, — говорит Мартин. — Все ходили в джинсах и футболках, а он намеренно носил жилеты. Он явно хотел одеваться не как все. Это был своего рода сельский шик: твидовые костюмы, галстуки и все такое. Немного похоже на Кевина Роуленда. Он открыто демонстрировал иронию по отношению к самому себе и своему стремлению выступать на сцене. Даже в том возрасте он не был одержим собой, он имел четкую, сознательную установку „вот кто я". У него было твердое понимание, кто он есть и что хочет делать».
Собственно, Том хотел лишь одного: играть! К концу недели ему представился шанс дать публичное выступление по своему выбору, и он выдал («болезненно», по определению Мартина) версию песни «Roxanne» из репертуара The PoLice. И хотя Том не особенно блистал с технической точки зрения (пока!), он держался на сцене с уверенностью, не свойственной ему в обычной жизни.
«Впервые нашел нечто такое, что мне действительно нравилось; полагаю, нравилось мне именно внимание, — заметил Том позже, рассказывая о своем первом опыте сценических выступлений. — Я хотел быть знаменитым, я хотел внимания. Что в этом плохого?» (Характерно, что он сам и отвечает на собственное суждение: «Во всем этом всегда есть нечто чертовски нездоровое».)
В то время в его жажде публичности не было ничего нездорового. Он завел новых друзей, хотя бы на неделю, он узнал, что на свете есть люди, так же страстно любящие музыку, как и он сам. Обнаружил, что можно быть фанатом Joy Division или Стинга, но не обязательно при этом сидеть в своей комнате наедине с гитарой и записями.
«Было по-настоящему здорово пробовать нечто новое, познакомиться с кучей ребят, — рассказал Мартин. — Когда отправляешься на неделю в лагерь, настраиваешься со всеми общаться, буквально поглощать информацию о других людях. Мы не были близкими друзьями, в лагере было примерно 70 ребят, но запомнились один-два, которые выделялись либо своим внешним видом, либо яркостью выступлений, и среди них, безусловно, был Том. Он очень уверенно держался на сцене, но вне ее как-то сразу терял отвагу».
«Дети приезжают к нам с установкой, полученной в повседневной жизни, — говорит наставник Майк Оливер, который преподавал в лагере в 1980-х гг. — В лагере они видят другое отношение к миру. Иногда прежняя установка исчезает, и они обнаруживают, что без нее гораздо легче понимать окружающих и свои проблемы».
Когда Том вернулся осенью в школу, он был твердо намерен и дальше заниматься музыкой. Он начал записывать песни, но его несколько обескуражила реакция подруги, которой он дал их прослушать. «Твои стихи — барахло! — безапелляционно заявила она. — Они слишком честные, слишком личные, слишком прямолинейные, не остается места для воображения».
Позднее в интервью «Q» Том признался: «Она была права. Когда я только начинал, меня не слишком интересовало написание стихов. Это довольно странно, ведь если мне самому не нравились тексты чужих песен, если они ничего мне не говорили, я больше эту запись не ставил. Но в шестнадцать сочиняешь совершенно сырые вещи, потому что не надеешься всерьез, что их кто-нибудь услышит, так что о словах не особенно беспокоишься».
В то время в Абингдонской школе пользовалась определенной популярностью панк-группа, известная как TNT. Самым талантливым ее участником был басист Колин Гринвуд. Том стал в ней вокалистом (поскольку, как обычно объясняют вокалисты, «больше петь было некому»), и, объединенные мыслью, что никто из них не находит себе настоящего места в Абингдоне, подростки стали друзьями. Колин обычно носил комбинезоны в обтяжку, сознательно провоцируя наиболее консервативных преподавателей и учеников. Том отдавал предпочтение блузкам с рюшами и костюмам, которые покупал в оксфордских секонд-хендах (мама подгоняла их по его фигуре). Когда Том покинул группу TNT, устав от недостатка амбиций и оригинальности у других ее участников, Колин вскоре последовал за ним, и они задумали создание новой, лучшей группы. И хотя Том отдавал предпочтение кумирам крутых ребят-аутсайдеров, например Magazine и Joy Division, он также был фанатом U2 и незадолго до того безумно увлекся тогда еще не слишком известной REM. Он хотел делать нечто подобное. Нечто более серьезное и эмоциональное, чем панк. Месяц спустя Том встретил Эда О'Брайена, который шел по улице с гитарой, только что полученной в качестве подарка на шестнадцатый день рождения.
«Он подумал, что я похож на Морисси, — рассказал Эд в интервью журналу «The Plain Dealer». — Я и вправду был фанатом группы Морисси, а также The Smiths, и Том сказал, что я должен присоединиться к его группе». Позднее сам Том говорил: «Никто не хотел брать нас в свою группу, так что нам пришлось создать собственную». Кстати, Эд уже видел Тома раньше — он помнил его по школьному спектаклю «Сон в летнюю ночь». Эд, высокий, красивый и обладавший прекрасной дикцией, был одним из ведущих актеров. Том со своей гитарой сидел, скрючившись, на вершине башни из стремянок. Он должен был обеспечивать музыкальное сопровождение, но во время первой же костюмированной репетиции начал извлекать довольно странные звуки, неприемлемые с точки зрения организаторов представления. Эд описывает его музицирование как «нечто вроде импровизации». Наконец учитель не выдержал. Он резко приказал Тому прекратить и попытался выяснить, что происходит, а Том выкрикнул в ответ: «Понятия не имею, что за хрень мы тут должны играть!» И это, подчеркивает Эд, было сказано учителю!