Томек в Гран-Чако
Шрифт:
– Тот кампа был мужественным человеком и воином, гак что положим оружие, за исключением ножа, вместе с ним в могилу. Пусть служит ему в индейской стране вечной охоты, – заключил Новицкий.
IX
НА РАСПУТЬЕ
Смуга с Новицким присели на бревне у свежей могилы, измученные срезанием веток терновника, те были им нужны, чтобы получше прикрыть могилу. Где-то поблизости послышался трепет крыльев, раздался треск, свист. Новицкий сразу насторожился, вопросительно посмотрел на друга.
– Это туканы прилетели на место жировки, очевидно, здесь недалеко растут дикие плодовые деревья, – объяснил Смуга. – Туканы оживляются как раз перед заходом солнца.
– Янек, скоро уже ночь, никуда мы сегодня не поплывем, – отозвался Новицкий. – Никто с реки нас здесь не найдет. Переночуем, а ты возьми духовое ружье, подстрели какую-нибудь птичку. На голодный желудок нам далеко не уйти. Мы сегодня плыли гораздо медленнее.
– Я тоже это заметил, ладно, останемся. Ты возьми котелок и сбегай на реку за водой, а я пойду на охоту. Подкрасться надо в одиночку, туканы очень пугливы.
– Иду, иду, заодно посмотрю, как там на реке, – с охотой отозвался Новицкий, обрадованный перспективой сытного ужина. Он достал из мешка котелок, взял штуцер и исчез в зарослях.
Смуга тоже не тратил времени даром. Штуцер и мешки он спрятал рядом с могилой. Вооружившись покуной, колчаном с отравленными стрелами и выдолбленной тыквой с хлопком, он направился в лесную чащу. Он крался под прикрытием зарослей, поглядывая на верхушки деревьев, поскольку туканы, любители диких плодов, в основном проживали в верхних этажах леса. Этих птиц можно было встретить в первобытных джунглях от Центральной Америки до Парагвая. Жили они малыми стаями, гнездились в дуплах деревьев, но созревание некоторых плодов в разное время года заставляло их часто передвигаться, и тогда они сбивались в большие стаи.
Смуга, идя на их характерные голоса, вскоре заметил чтиц на раскидистом дереве, усыпанном сочными плодами, и притаился в зарослях…
Туканы пока не заметили грозящей им опасности, они отдыхали на кронах деревьев, время от времени перекрикивались. Когда они кричали, у них был весьма потешный вид. Они отклоняли головку назад, поднимая громадный клюв перпендикулярно, одновременно крутясь в разные стороны, и пушили свои перья, как при токованьи. После треска и свистов следовал клекот, похожий на аистиный. Некоторые туканы уже приступили к трапезе, большими скачками передвигаясь вдоль ветки, изредка помогая себе крыльями.
Смуга открыл колчан. В лежащую на дне подушечку острым концом, пропитанным кураре [34] , были воткнуты миниатюрные стрелы, не больше спички, сделанные из твердой древесины. Смуга осторожно всунул стрелу в тот конец покуны, что был предназначен для приложения к губам, заделал щель кусочками хлопка и огляделся вокруг.
На ближайшем дереве, сидя высоко на ветке, жировал крупный тукан. Длинным кривым клювом он бил по плоду.
Смуга прижал покуну к тубам, нацелил ее прямо в грудь птицы, глубоко вдохнул и сильно дунул. Отравленная стрела попала в тукана и он коротко взмахнул крыльями, как-то сжался и стал падать, беспорядочно ударяясь о нижние ветки. Только когда уже третий тукан упал на землю, остальные птицы с криком поднялись в воздух.
34
Кураре (индейское название) – смолистая вытяжка, получаемая при кипячении коры, побегов и корней южноамериканских лиан. Введенное в кровь кураре является очень сильным ядом, поражающим дыхательные мышцы. Индейцы Южной Америки используют его для отравления стрел. Попадающие в организм через рот кураре обладает малой токсичностью, поэтому можно есть мясо убитых с помощью кураре животных. Ядовитые алкалоиды, находящиеся в кураре, применяются в физиологических исследованиях и в хирургии.
Смуга легко отыскал добычу и вернулся к могиле. Там он набрал веток потолще для костра, начал свежевать птиц. Когда Новицкий вернулся с котелком воды, Смуга как раз закончил их потрошить.
– Эге, я вижу, удачная была охота, – обрадовался Новицкий. – Ну, теперь немного отдохни, Ян, а я займусь готовкой.
– Что слыхать у реки? – поинтересовался Смуга.
– Наших преследователей ни слуху, ни духу, – ответил Новицкий. – Какие красивые перья у этих птичек! Ничего удивительного что индейцы в них наряжаются.
– Да, еще во время первых конкистадоров индейцы умели создавать из кожи и перьев тукана великолепные плащи и головные уборы. Я их видел в сокровищнице инков, помнишь, я тебе рассказывал.
– Диву даешься, что еще столько птиц здесь живет, раз индейцы так давно на них охотятся, – поразился Новицкий.
– В этом большая заслуга самих индейцев, они не уничтожают фауну бессмысленно.
– Так откуда, в таком случае, они набирают так много красивых перьев? – добивался Новицкий.
– Они используют слабоотравленные стрелы, те только ненадолго парализуют птицу, не причиняя ей большого вреда. Вырывают перья, а птицу отпускают и она вскоре обрастает новыми.
– Верно, как раз мне припомнилось! Когда мы были с Томеком в Аризоне, встретили там индейца, выращивающего орлов, их великолепные перья заменяют воинам ордена. Он, похоже, только вырывал у птиц перья.
– Если говорить о разумном использовании фауны и флоры, то, по сравнению с индейцами, белые люди ведут себя как безголовые варвары.
– Святая правда! Только мы все говорим, говорим, а уже ночь на дворе. Ты говорил, Ян, что у тебя есть деревяшки для разведения огня, дай мне. Надо экономить спички, их немного осталось.
Новицкий очистил от растений участок земли, ножом выкопал плоское углубление. Выбрал три толстых сука, сложил их наподобие звезды таким образом, что они сходились друг с другом в одном месте. Затем подложил под них сухой хворост. Он стал с такой энергией тереть друг о друга два мягких бруска, что хворост вскоре задымил, засверкали искорки. Новицкий с силой дул, пока не начали гореть сходящиеся концы трех поленьев. Вслед за этим по двум сторонам костра он воткнул в землю две ветки с раздвоенными верхними концами, положил на них третью ветку с навешанным на нее котелком с водой. Разделал туканов, уложил их в котелок, всыпал немного соли.
– Ну, капитан, ты молодец, – похвалил его Смуга. – Вижу, ты опытный бродяга. Все сделал не хуже индейца.
– Да, как воробей, клевал везде по зернышку, человек я любопытный, вот и научился разным практичным вещам, – отозвался довольный похвалой Новицкий. – Съедим птицу вареной, а то запах жареного мяса слишком далеко разносится.
– Я уж хотел это предложить, но, зная твою предусмотрительность, положился на тебя. Ты готовь еду, а я развешу гамаки. – Новицкий присел перед костром на корточки, ворошил поленья.