Томек в Гран-Чако
Шрифт:
– Ленгуа, ленгуа! – крикнула и она, трогая Томека за плечо.
Томек придержал лошадь, остальные сделали то же самое. Девушка спрыгнула на землю, подбежала к мужчинам. Коротко переговорив с ней, они подошли к спешившемуся Томеку.
– Злые паягуа напали на нас! – обратился один из них на ломаном испанском. – Убивают, грабят…
– Что, схватка еще продолжается? – спросил Томек.
– Застали нас врасплох, побили, у них ружья. Кто смог, убежал, вот как мы.
– Они еще в вашем толдо? – спрашивал Томек.
– Там, там, собирают добычу, чтобы погрузить на лодку. Связали мужчин, молодых женщин, заберут их с собой и продадут.
– Сколько их, этих паягуа? – спросил Томек.
– Много, много! – ответил мужчина, два раза подняв вверх растопыренные ладони. – Может, больше…
– Вы что, совсем не сопротивлялись?
– Наши молодые на охоте, остались те, что старше, быстро нас побили, у них ружья!
– Налетчики собираются уплыть с пленниками и добычей. Надо им помешать! Габоку, возьмешь Гуруву, Педикву и шестерых ленгуа. Подкрадитесь по берегу и отрежьте паягуа от лодок. Мы с господином Уилсоном, By Менем и остальными ленгуа ударим с другой стороны. Налетчики, захваченные между двух огней, растеряются. Может, те ленгуа, которым удалось бежать, услышат шум сражения и вернутся.
– Сеньор Том, может, дадим этим ленгуа наши ножи и мачете? – предложил By Мень.
Совет был дельный, но сюбео не захотели расставаться с ножами, они очень умело пользовались ими в схватке, и отдали только мачете.
По словам ленгуа, кочевье было совсем рядом, поэтому Томек распорядился оставить лошадей, привязав их арканами к деревьям. Девушке-ленгуа поручили их сторожить. Когда обе группы были готовы двигаться, Томек сказал:
– Габоку, когда услышишь наши выстрелы, ударишь со стороны реки.
– Хорошо, Том! – ответил сюбео.
Под прикрытием высокой травы Томек повел свою группу ближе к кочевью. Упоенные легкой победой, паягуа чувствовали себя в полной безопасности, даже не выставили дозора. Томек оставил своих спутников среди карликовых пальм, а сам подполз к кочевью на разведку.
Паягуа шарили в шалашах, выносили и складывали на землю крокодильи и змеиные шкуры, шкуры пум, страусиные перья, луки и стрелы, вяленое мясо, маниоку, початки кукурузы, калебасы с чичей. Двое индейцев обжаривали над костром какого-то зверька.
На утоптанной площадке рядом с шалашами сидели молодые женщины с завязанными сзади руками. Возле них копошились испуганные дети. Взяли в плен и нескольких мужчин постарше. Этим связали не только руки, но и ноги. Сразу же бросалось в глаза, что кое-кто из разбойников уже прилично нахлебался чичи. Неподалеку от кочевья валялись трупы убитых ленгуа.
Томек вернулся к своим спутникам.
– Паягуа тащат все, что только можно, – сообщил он. – Чичи они себе не пожалели. Сейчас мы их захватим. Вперед!
Под прикрытием высокой травы и кустарниковых пальм они подошли к самому кочевью.
Высокий, хорошо сложенный паягуа, по всей видимости, вождь, отдавал какие-то распоряжения своим подвыпившим дружкам, те кивали головами и то и дело разражались громким смехом. Вождь подошел к ютящимся на земле полонянкам, грубо схватил одну из них за волосы и потащил к шалашу. Остальные паягуа поощряли его громкими криками.
By Мень и Уилсон, как по команде, вскинули карабины, но Томек удержал их движением руки. Сам же он быстро поднялся, приложил штуцер к плечу и тут же грохнул выстрел.
Вождь паягуа страшно вскрикнул. Пуля раздробила ему запястье той руки, которой он тянул девушку за волосы. By Мень и Уилсон открыли огонь. Несколько бандитов рухнуло на землю. Не успел еще покалеченный вождь придти в себя, как Томек в несколько прыжков подскочил к нему и ударом приклада штуцера повалил в беспамятстве на землю. Двое ленгуа подбежали к Томеку, он велел им стеречь вождя. На этот раз он достал кольт и в последнюю минуту сумел уклониться от детины, намеревавшегося пырнуть его ножом. By Мень, в круговороте схватки не спускавший с Томека глаз, выстрелом из револьвера уложил нахала.
Из-за реки послышалась стрельба из карабинов. Это Габоку начал атаку. Зажатые с двух сторон, паягуа пытались обороняться, хотя и потеряли вождя. Но схватка не длилась долго. By Мень и Уилсон деятельно поддерживали Томека. Пули из их револьверов сеяли смерть, но окончательно решили исход схватки безжалостные к противнику сюбео. Они отогнали паягуа от реки и буквально на их плечах ворвались в кочевье.
Не все спутники Томека вышли целыми и невредимыми из короткого, но яростного боя. Пуля из карабина прорвала кожу на виске у Педиквы, но он не ушел с поля боя. Только после окончания битвы женщины ленгуа отмыли кровь, обложили рану травами, перевязали лоскутками самодельной хлопковой ткани. Уилсона ранили ножом в правую руку. By Меню подбили глаз. Женщины с усердием занимались пострадавшими. Убедившись, что все его друзья в порядке, Томек занялся подсчетами понесенных противником потерь. Погибло четырнадцать паягуа, четверых раненых добили освобожденные ленгуа, Томек не успел вмешаться. Покалеченный Томеком и захваченный в плен вождь паягуа как в воду канул. Очевидно, жаждущие мести ленгуа, вопреки приказу Томека убили его и спрятали тело.
Нескольким налетчикам удалось скрыться в зарослях приземистых пальм. Этих можно было без труда выследить с помощью Динго, но Томека мучило вовсе не это. В унынии он размышлял о том, что скажет отцу, которому перед тем, как броситься на выручку ленгуа, он обещал помнить о пятой заповеди.
Ленгуа тем временем благодарили своих избавителей, хлопали их по спине, приглашали погостить в толдо. Женщины приводили в порядок кочевье, разбирали свои вещи из груды добычи, которую налетчики собирались вывозить. Мальчишки побежали наловить свежей рыбы.
Уилсон и Томек допытывались о реке Парагвай, по которой намеревались плыть на север. Оказалось, что ленгуа кочевали как раз по притоку Парагвая. Как и большинство племен Чако, они не строили лодок и не имели их, и странствовали пешком. На юго-востоке их река впадала в Парагвай, но они не забирались в те края. Именно там и располагались селенья этих разбойников – речных паягуа [109] , которые использовали лодки для пиратских налетов на толдо других племен. Они похищали не только имущество, но и молодых мужчин, женщин и детей, а потом продавали их воинственным мбайо [110] . Из-за страха перед паягуа и мбайо ленгуа не забирались на юго-восток, но время от времени ходили на северо-восток к лежащему в трех днях дороги Пуэрто-Суарес, там они меняли звериные шкуры, перья цапель и страусов на необходимые им товары.
109
Несмотря на ту значительную роль, какую играло рыболовство в жизни индейцев Чако, лишь немногочисленные племена обладали средствами передвижения по воде – примитивными плотами либо кожаными «лоханями». Только паягуа, обитавшие в окрестности слияния рек Парагвая и Параны, имели лодки и занимались речным пиратством.
110
Став обладателями лошадей, мбайо развили внутри племени раздел на классы: вожди, приближенные по наследству, приближенные лишь при жизни, воины, слуги, схваченные и купленные рабы. Мбайо были необыкновенно снисходительны к своим детям, исполняли самые дикие их капризы. Подобная избалованность в сочетании с развитой кастовостью, и воинственными склонностями создавала у юношей мбайо представление, что они выше других индейцев и белых людей.