Томек в Гран-Чако
Шрифт:
– А вот и ошибаешься! – возразила Наташа. – Господин By Мень был нашим переводчиком.
– Верно, забыл о нем! А почему мы с Томеком должны жалеть, что нас не было?
– Натка, не говори им! – вмешалась Салли. – Они будут надо мной смеяться!
– Салли, любимая, неужели бы я посмел? – уверял ее Томек.
– Скажи, скажи! Любопытство меня просто сжирает, – не отставал Збышек.
– Ну, ладно, скажу, – решила Салли. – Они пришли выразить сочувствие нам с Наткой.
– Почему это? – поразился Томек.
– По их мнению, наши мужья заставляют нас прикрывать верхнюю часть тела
– Ну, так вы легко могли вывести их из заблуждения, – Збышек с трудом подавил смех.
– Именно так я и поступила, – призналась Салли. – Завела их в палатку и сняла рубашку.
– А они что? – спрашивал развеселившийся Томек.
– Ну, что они?.. Сказали, что все у меня в порядке и они не могут понять, зачем скрывать то, что украшает красивую женщину.
– Браво, Салли! – воскликнул Томек. – На твоем месте я поступил бы точно так же.
– Ничего удивительного, что сожаления индианок так вас развеселили, – сказал Збышек. – Это вы должны бы им сочувствовать. Здешние женщины – собственность мужчин, никто с ними не считается.
– Ты прав, мы это прекрасно понимаем, – согласилась Наташа. – Мы погуляли по деревеньке, посмотрели, чем. занимаются женщины. Ведут домашнее хозяйство, приносят воду, собирают хворост, возделывают делянки и воспитывают детей, а мужчины в это время изображают властелинов.
– Ужасные лентяи! Даже объезжание лошадей спихнули на ребят, – прибавила Салли. – Я вижу, у них только одно положительное качество, они, кажется, редко бьют своих жен.
Отдыхая и беседуя, участники экспедиции провели три дня. Чиригуано по нескольку раз в день купали лошадей и мулов в реке. На четвертый день утром Длинная Рука объявил, что уже можно седлать и взнуздывать животных. Все отправились на берег смотреть, как впервые будут седлать коней и мулов. Томеку нужно было также выбрать лошадей для женщин.
Измученные не одним днем купания в реке, лошади и мулы почти не сопротивлялись. Лишь один жеребец масти изабель [104] не подпускал к себе, хотя два индейца и держали его арканами, заброшенными ему на шею. Втягивая раздутыми ноздрями воздух, он прядал ушами. При попытке приблизиться к нему он мощно бил землю копытами, вскидывался на задние ноги, колотя в воздухе передними. Чиригуано начало уже раздражать необузданное сопротивление жеребца.
В конце концов Длинная Рука в гневе отдал какое-то приказание. Двое индейцев побежали в деревню и вскоре вернулись с бола.
104
Масть изабель – круп цвета кофе с молоком, светлая либо белая грива и хвост.
– Они хотят повалить коня на землю, – обратился Вильмовский к сыну, – и переломать ему ноги. Давай лучше откажемся от этого великолепного жеребца.
Томек насупился. Бола теперь использовали как оружие для охоты, но когда-то то было страшное боевое оружие. На длинном шнурке с двумя-тремя разветвлениями на конце были укреплены обтянутые кожей каменные
Двое чиригуано уже начали готовиться к применению бола.
– By Мень, скажи им, чтобы перестали! – воскликнул Томек.
Китаец немедленно обратился к индейцам. А чиригуано в недоумении глядели то на Томека, то на Длинную Руку, который с интересом впился взглядом в белого человека.
– Томек, что ты затеял? – забеспокоился Вильмовский.
– Жаль мне коня, – ответил Томек. – Пусть By Мень переводит.
Томек поднял с земли уздечку, неспешным, но уверенным шагом приблизился к сдавленному арканами, мечущемуся жеребцу. Учуяв рядом чужой запах, конь хрипло заржал, вздыбился на задние ноги. Томек отступил на шаг, но, как только жеребец опустил ноги на землю, молниеносно подбежал к нему и ладонью крепко прикрыл раздутые ноздри.
– Отпустите арканы! – приказал он.
Чиригуано затаили дыхание, когда Томек подошел к разбушевавшемуся коню. Правой рукой он ослабил петлю на шее, снял арканы через голову коня, перевел их на руку, прикрывающую ноздри. Жеребец встряхнулся, затем почти присел на задние ноги.
– Тс-с… тс-с… – тихо приговаривая Томек наклонился к ноздрям коня и несколько раз в них дунул. Затем начал мягко поглаживать шею коня правой ладонью.
Жеребец переступил с ноги на ногу, то отступая, то легонько напирая вперед. Томек вперил напряженный взгляд в налитые кровью глаза коня. Жеребец понемногу успокаивался, раздалось тихое его ржание. Трудно было даже заметить, в какой момент Томек взнуздал жеребца и снова накрыл ладонью ему ноздри. Вернул всех к действительности голос Томека:
– Седлайте коня!
В то время, как двое чиригуано устраивали на спину седло и застегивали подпруги, Томек еще раз дунул жеребцу в ноздри и одним прыжком очутился в седле. Жеребец вздрогнул всем телом, заржал и с места пустился галопом в степь.
– Черт побери, да это просто колдовство! – воскликнул Уилсон. – Если бы я не видел это сам, ни за что бы не поверил.
Вильмовский отер платком пот со лба, с облегчением вздохнул:
– У парня просто необыкновенные способности укрощать животных. Если б вы видели, что он сделал с гепардом, принадлежащим магарадже Альвару в Индии!
– А я совсем не боялась за Томми, я знала, что он справится! – горделиво объявила Салли.
Вокруг поднялся страшный шум. Чиригуано, очнувшись от изумления, перекрикивали один другого. Целой толпой ждали они возвращения Томека. Но прошел час с лишним, прежде чем раздался топот и Томек галопом ворвался в круг чиригуано. Он резко осадил жеребца прямо перед Длиной Рукой и спрыгнул на землю, похлопал коня по шее, а тот поднял морду и заржал, потрясая гривой.
Длинная Рука с суеверным страхом вглядывался в Томека и не сразу отозвался: