Томек в Гран-Чако
Шрифт:
– Я давно уже мечтаю увидеть Куско! – воскликнула Салли. – Томми, обещай мне, что когда у нас будет время, мы поедем в Перу. Так хочется своими глазами увидеть то, о чем читал в учебниках.
– Отличная мысль! – согласился Вильмовский. – В этой древней стране таится масса сюрпризов. В горах и джунглях продолжают открывать развалины древних городов, храмов, остатки вымощенных камнем дорог. Старая империя инков – это не только Перу, но и Эквадор, Боливия, Чили, северо-запад Аргентины. Археологов здесь ждет еще много неожиданностей [90] . Так что если вы, Салли, когда-нибудь отправитесь на поиски древних памятников, и меня захватите с собой.
90
Вильмовский оказался прав, в 1911 г. Хайрем Бингем открыл в перуанских Андах, на северо-запад от Куско, высоко над ущельями и пропастями реки Урубамбы, развалины древней крепости инков – Мачу Пичу (Высокая гора), в свое время испанские конкистадоры не сумели ее отыскать. Очевидно, в этой крепости скрывались после захвата испанцами Куско оставшиеся в живых инки. В Мачу Пичу сохранились развалины храма и крепости, окруженные террасами с разбитыми на них садами.
– Ловлю тебя на слове, папочка! Может, мы и сделаем какое-нибудь потрясающее открытие.
Ранним утром поезд остановился у какого-то небольшого поселка. Участники экспедиции теснились у окон вагона. Всем сильно докучала высокогорная болезнь, головокружение, шум в ушах. В открытые окна в вагон врывался холодный, свежий воздух.
Небольшой домик, крытый гофрированной жестью навес – вот и вся станция. Неподалеку – несколько крытых соломой хижин, возделанные участки, небольшие стада лам. А вокруг, пока видит глаз, тускло-рыжая степь с разбросанными по ней холмиками. Но на горизонте громоздились высочайшие, покрытые вечными снегами горные вершины. Их появление свидетельствовало о том, что поезд уже приближается к конечной станции.
Несмотря на ранний час, на перроне уже толпилось немало смуглых пассажиров с большими узлами, в которых они явно везли на базар свою продукцию. Индианки и метиски одеты были в широкие полосатые юбки, разноцветные рубашки, широкие шерстяные, стянутые внизу штаны, короткие курточки и яркие пончо, а на головах под шляпами, для защиты от холода – чульо, шерстяные шапочки с белыми пуговками.
На станции царило немалое оживление. Пассажиры выходили на перрон, чтобы перекусить в расставленных вокруг палатках, в них продавались пирожки сальтенас [91] , нанизанные на палочки куски жареного мяса, вареные корни маниоки, фрукты, чича, листья коки и папиросы.
91
Сальтенас – аргентинское блюдо, пирожки с фаршем из говяжьего или куриного мяса, оливками, круто сваренными яйцами и острыми приправами.
Томек с Динго и все мужчины экспедиции тоже спустились на перрон, чтобы после долгого сидения расправить ноги, подышать свежим воздухом. Сюбео, Уилсон и Збышек попробовали жареного мяса, запили его чичой. Динго тоже досталось мяса. Вильмовский и By Мень ограничились пирожками, купили их и для женщин.
Простояв минут двадцать, поезд снова отправился в путь.
XVII
ПОСЛЕДНИЙ ПОЕЗД ИЗ ЛА-ПАСА
– Что-то не очень гостеприимно нас встречает эта самая высокогорная столица мира [92] , – заметил Томек, высовываясь из окна вагона. – Смотри, отец!
92
Ла-Пас Аякучо – фактически столица Боливии (официальная столица – Сукре), резиденция правительства, административный центр департамента Ла-Пас, расположена на высоте 3600—4100 м над уровнем моря в глубокой долине реки Ла-Пас у подножья покрытого вечными снегами и льдами вулканического массива Ильимани (6882 м). Ла-Пас, самый крупный город Боливии, является главным хозяйственным и культурным центром страны, значительным железнодорожным и автодорожным узлом (он связан с Панамериканской магистралью), имеет аэропорт. Основал Ла-Пас Алонсо де Мендоса в 1548 г., тогда он носил название Пуэбло Нуэво де Нуэстра Сеньора де ла Пас (Город Богоматери мира). В 1827 г. город был переименован в Ла-Пас де Аякучо (Мир в Аякучо) в честь битвы, решившей вопрос о независимости Боливии, она произошла в 1824 г. под Аякучо между боливийскими войсками под руководством генерала Сукре и испанцами.
Заинтересовавшись, Вильмовский стал рядом с сыном.
Нагруженные узлами пассажиры выходили из вагонов, медленно тянулись к небольшому зданию вокзала запущенного вида. Многие останавливались рядом с железнодорожниками и носильщиками, оживленно спорящих громкими голосами. Перрон меряли из конца в конец одетые в штатское, но вооруженные патрули.
– Что-то необычное здесь происходит, – произнес Вильмовский. – Прежде, чем высадимся, надо бы разведать обстановку.
– Офицер на границе советовал сейчас же явиться к соответствующим властям, – напомнил Томек. – Здесь, видно, происходят какие-то серьезные беспорядки, он о них уже знал.
– Пусть никто не выходит из вагона, пока я не поговорю с военными, охраняющими вокзал, – посоветовал Вильмовский.
Уилсон, Томек и Збышек, стоя у окна, следили как Вильмовский приближается к военным.
– Не видать ни одного белого лица, – забеспокоился Збышек. – О чем они там болтают, ничего не могу понять.
– Господин By Мень, вы, может, что-нибудь разбираете, о чем они спорят, – обратился Уилсон к китайцу, тоже высунувшемуся из окна.
– Что-то о революции… – пояснил By Мень.
– Черт побери, ее нам только не хватало! – воскликнул Збышек.
– Боливия славится политическими волнениями, – сказал Уилсон. – Не реже одного раза в год здесь происходят вооруженные перевороты, восстания и революции… [93]
– Несчастная страна! Нищета отнимает разум, – воскликнул Томек. – Ведь Боливия, Эквадор, Парагвай и Гаити – самые бедные государства в Латинской Америке…
– Верно-верно! – поддакнул Уилсон.
– Ну и маршрутик вы, господа, выбрали, – вмешалась Салли. – Не хотели пробираться по территории, охваченной бунтом кампа, так нате вам – революция в Боливии!
93
На протяжении 161 года, прошедшего с обретения Боливией независимости в 1825 г., в Боливии произошло 190 переворотов и революций.
– Салли, как ты можешь! – вознегодовала Наташа.
– Это просто черный юмор, – парировала Салли. – Кто же мог подумать, что мы попадем из огня в полымя.
– Тише вы, – укорил их Збышек. – Дядя возвращается с солдатами.
Через минуту в вагон вошел Вильмовский в сопровождении офицера и троих вооруженных карабинами солдат. Увидя в вагоне оружие, военные окинули участников экспедиции недоверчивыми взглядами.
– Плохие новости, дорогие мои! – произнес по-английски Вильмовский.
– В северных департаментах Боливии восстание. Кажется, революционеры собираются идти на Ла-Пас. В городе чрезвычайное положение и полицейский час. Не дай бог, гражданская война! И помните, куда мы едем, – многозначительно добавил он.
– Я ничего не понял, сеньор! – разозлился офицер. – Говори по-испански, а еще лучше на языке аймара или кечуа. Ты говорил, что хочешь встретиться с властями. Пожалуйста, солдаты отведут тебя на площадь Мурильо во дворец Кемада. Там заседают министры, может, тебе удастся с кем-нибудь поговорить. Но ты должен идти без оружия!
– Хорошо, но как быть моим спутникам? Нам нужно сойти с поезда и выгрузить багаж. Есть ли поблизости какая-нибудь гостиница?
– Всем оставаться в вагоне до твоего возвращения, сеньор! – категорическим тоном объявил офицер.
– А если поезд тем временем отойдет?
Офицер пожал плечами:
– Об этом не беспокойся, сеньор. Ни один поезд отсюда не уйдет и ни один не придет. В стране прекращено всякое сообщение. Я прикажу перевести вагон на боковые пути, а солдаты будут следить, чтобы никто не выходил на перрон.