Томек в стране фараонов

Шклярский Альфред

— Господа ожидают, — произнес он. — Прошу сюда.

Он ввел их в большой, просторный салон и указал на мягкие кресла.

— Прошу подождать, — сказал слуга и вышел.

Вильмовские с любопытством оглядывали изысканно убранную комнату. Их внимание привлекла тяжелая английская мебель и прелестный мраморный камин. Над ним и окнами, закрытыми подобранными в тон шторами, тянулся узорчатый карниз. На полу был расстелен тоже соответствующий общему стилю пушистый ковер.

— Внутри английское консульство весьма напоминает мне дворец махараджи Альвару, — шепотом заметил Томек.

— Ох, уж этот британский колониальный шик… — усмехнулся Смуга.

Им не пришлось долго ждать. В салоне появился элегантный полноватый флегматичный джентльмен.

Он приветствовал Смугу, как старого знакомого. Когда же Смуга представил Вильмовских, он с особой сердечностью пожал руку Томека.

— Да-да, молодой господин Вильмовский, — сказал он. — Много слышал о вас и рад познакомиться. Я понимаю, что ваш визит — результат чего-то большего, чем простой интерес, — добавил он, явно держа в памяти состоявшийся до этого разговор со Смугой. Получив подтверждение, он предложил без промедления перейти к делу. Они слушали то, что мог им предложить, и одновременно пили великолепный кофе, поданный черным боем, нубийцем.

— Должен сказать, господа, афера эта имеет много аспектов. Прежде всего, конечно, уголовный. В последние недели многим богатым коллекционерам были предложены ценные древние предметы культа и повседневного обихода, якобы происходящие из Долины царей. По отношению к некоторой их части — это святая правда. Говорят, что утащено даже несколько мумий! — пошутил он. — В основном же это великолепные подделки.

Он перевел дух и уже серьезно продолжил:

— Похоже, что переговоры ведет всегда один человек. В полицейских хрониках Италии, Франции и Англии ему дали кличку «Фараон». Вроде бы, он представлялся таким образом: «Я — король Долины» или «Я — железный властелин», «железный фараон». Приходит всегда вечером, оставляет на пробу несколько подлинников. Через несколько дней наступает торговый обмен фальшивками. «Фараон» обычно предостерегал от обращения в полицию. Однако кто-то, удостоверившись в обмане, все-таки это сделал. Преступник ловко увернулся от расставленной ловушки, а тот коллекционер через пару недель скончался от какой-то странной, нераспознанной врачами болезни.

— Месть фараона, — негромко произнес Смуга.

— Вот-вот, так сразу и сказали, и большинство коллекционеров словно воды в рот набрали.

— Ну хорошо, вы описали уголовную сторону дела, а каковы другие?

— Это может показаться вам неправдоподобным, но существует и политический аспект. Знаете, господа, мне иногда кажется, что над миром, мыслями и сердцами людей… властвуют журналисты. И в нашем случае в прессе начались нападки такого рода: похищают нашу собственность, до британских колоний никому нет дела; правительство бездействует… Французы начали вывозить наши сокровища еще при Наполеоне, и сейчас продолжается то же самое… Крик бульварной прессы похвалила оппозиция, и поехало… А между тем, выборы на носу [54] .

54

Парламентские выборы в Англии состоялись 20 ноября 1910 г. Автор несколько перенёс их вперед.

— Я так понимаю, — прервал Смуга, — что сейчас требуется успех.

— Ну, я бы так не упрощал. Важнее всего раскрыть преступление. Британское правительство, естественно, оплатит все расходы.

— А другой помощи от вас нам нечего ждать? — не без иронии спросил Томек.

— Я гарантирую вам полное содействие властей и местной полиции, — заверил англичанин. — Недавно я звонил одному из чиновников нынешнего хедива [55] . Он охотно вас примет, это доброжелательный человек. С вашего позволения, я с ним созвонюсь… На какое время с ним договариваться?

55

Хедив (тур. —

владелец, князь), титул вице-короля Египта в 1867—1914 гг., управляющего от имени турецкого султана. В 1892—1914 гг. хедивом был Аббас II Гильми Паша (1874—1944 гг.); за попытки протеста против английской оккупации он был отстранен от трона. Египтяне называли его «наш эфенди». В 1882—1914 гг. так называемый протекторат над Египтом находился в руках Великобритании. В то время, когда наши герои находились в Египте, генеральным консулом там был лорд Горацио Герберт Китченер (1850—1916 гг.).

— Чем быстрее, тем лучше, — сказал Вильмовский. — Хоть на завтра, если только можете.

— Сейчас узнаем. Я оставлю вас на минуту…

После того, как англичанин вернулся, были обсуждены еще кое-какие вопросы, однако Вильмовский и Смуга старались не затягивать визита. По их словам, им хотелось бы вернуться домой до начала сиесты. Любезный англичанин предложил им автомобиль — модное в аристократических и дипломатических кругах изобретение. Гости попросили отвезти их в центр города, где они договорились встретиться с друзьями.

Новицкий с Патриком и Салли уже поджидали на площади Оперы. Все вместе осмотрели здание театра в стиле модерн, оно буквально утопало в зелени скверов, и посетили — что давно было обещано Патрику — ботанический сад и зоопарк. Зоопарк оказался таким большим, что нечего было и думать, чтобы осмотреть его за один раз. Они остановились лишь перед некоторыми животными. И задержались у небольшой плантации папируса, всем это было интересно, ведь в результате хозяйствования папирус в Египте почти полностью исчез. Домой вернулись только вечером.

На следующее утро у них была назначена встреча в самой известной древней части Каира Аль-Джамалия. Там жил один из чиновников и близких сотрудников хедива Ахмад аль-Саид.

— Интересный человек, надо думать, — предположил Смуга.

— Слушай, Ян, поезжайте-ка вы с Томеком без меня. Я не дипломат и не ученый… — заупрямился Новицкий. — А мы с Андреем займемся подготовкой к экспедиции.

— А при случае и вздремнем, — улыбнулся Смуга.

— Возьмите с собой Патрика, — предложил Вильмовский.

— Чтобы он там, бог знает, что натворил, — продолжал смеяться Смуга. — До чего бы он не дотронулся…

— Дядя, я хочу с вами! — попросил мальчик. — Обещаю, что буду хорошо себя вести.

Вчетвером — прихватив обрадованного Патрика и Салли — они отправились в центр, чтобы пройти по базару Хан аль-Халили, что растянулся не на один километр между площадью Оперы и зданиями университета Аль-Азхар. Лавчонки переливались всеми цветами радуги. Среди покупателей были в основном домохозяйки в длинных, до пят, темных платьях, с прикрытыми черными платками лицами. Некоторые несли грудных младенцев. За юбки многих из них цеплялись дети. Хоть и было еще рано, покупатели уже возвращались домой с полными корзинами.

Внезапно в уличный шум — и без того достаточно громкий — ворвались звуки дудок, свистков, бубнов. На улице показалась странная процессия. В такт музыке двигался дрессированный слоненок, его окружали артисты, с энтузиазмом исполнявшие нечто в ритме марша, за ними бравым шагом выступали мальчишки с деревянными карабинами. Слон время от времени запускал хобот в корзинки возвращающихся с базара женщин, выбирая лакомства получше.

— Дядя, смотри! Смотри! — в восторге закричал Патрик.

Слоненок повернулся в их сторону, увидел стоявшую Салли, державшую корзинку с фруктами, и вытянул из нее крупный апельсин. Толпа пришла в полный восторг. Раздались аплодисменты, притоптывания, гортанные выкрики. «Оркестр» заиграл еще громче. Патрик вытаскивал у Салли из корзины один апельсин за другим и кормил шедшего рядом слона. Смуга достал деньги, вручил молодым циркачам бакшиш… Никогда бы уже им не вернуться на площадь Оперы, если бы не Томек, которому, наконец, удалось оттянуть Патрика. Затем они без всяких приключений добрались до Каср ал-Шаук.