Тони и Сьюзен
Шрифт:
— Эй ты, — сказал Рэй. — Подойди.
Тони не двинулся с места, и он подошел сам. Сказал:
— Думаешь, тебе все можно, блядь?
— Что это значит?
— «Что это значит?» Думают, им все можно, блядь?
— Кто?
— Эти, твои бабы, суки твои. И ты. Думаете, вы такие особенные, можете долбануть чужую машину и сбежать к копам, нарушить закон.
— Слушайте, вы там в те еще игры играли.
— Да.
Все время, пока шла работа, мимо на полной скорости проезжали легковушки и грузовики. Тони Гастингс надеялся, что хоть одна машина остановится, он хотел, чтобы между ним и этими дикими людьми, способными неизвестно на что, был кто-нибудь цивилизованный.
— Вот и все твои копы, — сказал Рэй. — Надо было тебе их остановить.
— Я пытался, — сказал Тони. Сраженный, он думал о чужом бедствии, привлекшем внимание полиции — в отличие от его бедствия, незамеченного в ночи.
Мужчины работали с удовольствием. Они смеялись, и он понял, что один из них прежде работал в автомастерской. Один Рэй не смеялся. Тони Гастингсу не нравилось выжидательное выражение на зауженном, без подбородка, лице Рэя. Этот человек озлоблен, сказал он себе; его же собственная злость уже успела раствориться в странности происходящего. Он подумал: они хотят показать мне, что на самом деле не те, кем выступали поначалу. Они хотят показать мне, что они все-таки порядочные люди. Он надеялся, что все кончилось.
3
Сьюзен Морроу откладывает страницу. В ее жилище возвращается покой — гудит холодильник, негромко переговариваются и смеются за игрой в «Монополию» дети в соседней комнате. Здесь, в этом зеленом анклаве извилистых улочек, все мирно, все тихо. Здесь безопаснее. Она выгибается дугой, потягивается; порыв пойти на кухню за еще одной чашкой кофе. Не поддавайся. Возьми лучше мятную конфету — на столе, под Мартиным хвостом.
Однажды она тоже ехала всю ночь — Сьюзен, Арнольд и дети — на Кейп-Код. Арнольд умнее Тони Гастингса, попал бы он в такую передрягу? Он уважаемый человек, он мог бы сделать этим людям шунтирование за починку колеса — помогло бы это ему? Еще он — мальчишка с широкой улыбкой и светлыми волосами, который двусмысленно шутит и ждет, что будет. Сегодня Арнольд в гостинице — она совсем забыла про это, беспокоясь за воображаемого Тони, — в тропическом бамбуковом баре, в темном подвальном этаже, выпивает с врачебной братией. Не смотри.
Кошка Марта разглядывает ее, тихо недоумевая. Каждый вечер Сьюзен вот так сидит, карауля освещенные плоские белые страницы, как будто там что-то есть, но Марта видит, что там ничего нет. Караулить — это Марта понимает, но что можно караулить у себя на колене и как можно караулить с таким расслабленным видом? Марте самой случается караулить часами, и тогда шевелится только ее хвост, но она всегда караулит что-то: мышь или птицу, настоящую или примстившуюся ей.
Ночные животные 3
Мужчина с треугольным лицом по имени Рэй — рот маловат для подбородка, волосы на полулысой голове зачесаны наверх — стоял, держа руки в карманах, и смотрел, как другие работают. Он притопывал ногой, как в танце.
— Чего смотришь? — спросил мужчина.
— Чего вы там добивались, на дороге? — спросил Тони.
Появился грузовик, проехал, шумя. Если мужчина и ответил, Тони его не услышал. Легковушки и грузовики проезжали раз в три-четыре минуты, может, чуть реже. Пока мимо едут машины, с нами ничего не случится, подумал Тони, не представляя, чего именно с ними не случится.
— Ишь ты, — сказал мужчина.
— Что?
— Законопослушный водитель.
— Что?
— Других слов не знаешь, кроме «что»?
— Послушайте…
— Я слушаю.
Пойманный врасплох, он не мог говорить, он не заготовил под свои переживания речи.
— Чего вы там добивались, на дороге? — через некоторое время спросил мужчина.
— Мы просто едем, куда нам надо.
— А куда вам надо?
Тони не сказал.
— А куда вам надо?
— Мы едем в Мэн. Мы просто едем в Мэн.
— Зачем вам в Мэн?
Тони не хотел отвечать.
— Зачем вам в Мэн?
Он чувствовал себя мальчиком перед задирами. Мужчина шагнул к нему:
— Я спросил, зачем вам в Мэн?
Мужчина был так близко, что Тони слышал запах лука и чего-то сладкого и спиртного, они стояли лицом к лицу, и, хотя мужчина был худой, Тони знал, что тот может стереть его в порошок. Он отступил назад, но мужчина придвинулся. Это все разница в возрасте, сказал себе Тони, но не добавил, что не дрался с детства, а тогда — ни разу не победил. Я живу в другом мире, едва не сказал он себе.
Он не хотел говорить, что в Мэне у них летний дом.
Мужчина подался вперед, и Тони пришлось податься назад. Лучше ему меня не трогать, сказал он себе. Мужчина взял Тони за грудки и слегка тряхнул.
— Так зачем вам в Мэн?
Пустите меня, должен был сказать Тони.
— Пустите меня, — сказал он. В его голосе была беззащитность ребенка под пыткой.
В ночи зазвенел голос Хелен:
— Отстань от моего папы!
— Пошла на хер, детка, — сказал мужчина. Он отпустил Тони, хохотнул и направился к женщинам. Перепуганный, дрожащий, силящийся разогреть свою заячью кровь до нужного градуса, Тони пошел за ним.
— Зачем вам в Мэн? Твой папа мне не говорит, так что ты мне скажи, хорошо? Чего там у вас в Мэне?
— А тебе что? — сказала она.
— Да ладно, милая, мы хорошие. Колесо вам чиним. Мне сказать можно. Зачем вам в Мэн?
— В летний дом, — сказала она. — Все? Доволен?
— Твой папа думает, что он лучше меня. Как тебе это?
— Так и есть, — сказала она.
— Твой папа меня боится. Он боится, что я ему просраться дам.
— Ты вшивая жалкая дрянь, — сказала она. — Ты подонок, гад. — Она говорила высоким, громким, исступленным голосом, почти кричала.
Мужчина злобно шагнул к ней. Лора встала у него на пути, и он ее оттолкнул. Он схватил девочку за плечи, прижал к машине, и в ту же секунду Лора накинулась на него — била, царапала, оттаскивала, пока он не развернулся и не толкнул ее, свалив с ног. Прошипел: «Сука!» Как-то встрял Тони, к которому пришли силы, но мужчина махнул рукой, как ломом, и отбросил его. Как от удара ломом, засаднил его нос. Мужчина посмотрел на них троих и сказал: