Тонкая душевная организация
Шрифт:
Завернул в обычный двор, окруженный обшарпанными пятиэтажками. Втиснул неприметную тойоту на свободное место. Вошел в подъезд, поднялся на второй этаж, повозившись с ключами, открыл дверь.
– Вернулся уже? – Из комнаты выглянул отец, постаревший и осунувшийся за последние два года, прошедшие со смерти мамы.
Иногда мне казалось, что он когда-нибудь сможет оправиться от этого.
– Да. – Кивнул, сменил ботинки на тапочки и прошел внутрь квартиры.
На кухню, конечно. Проголодался я что-то от всего произошедшего сегодня. Засунул голову в холодильник. Отец любит готовить, хотя по нему этого и не скажешь. Такой же худой, как и я.
– Случилось чего? – Отец зашел на кухню, сел на табурет и теперь следил за тем, как я разогревал мясо с овощами.
– Случилось. – Пожал плечами. – Дину встретил.
Об этой девушке знала вся моя семья, так как я не считал нужным скрывать свою жизнь от родителей. Ну, кроме самых нервных для них моментов, конечно.
– Хмм, – отец поскреб пальцами щетину. – Ту самую?
– Да. Ту самую. – Я уселся за стол и начал быстро орудовать вилкой.
– Судьба, значит, – отец криво улыбнулся, – раз уж ты ее из головы столько лет выбросить не смог. Или замужем она?
– Не знаю. – Передернул плечами. – Но все рядом с ней себя странно ведут. Нико мне о ней ничего не говорит. Даже Ромка отказался помогать.
– Ты же не отступишься? – Отец, когда-то сам маму увел у того, кто ее не ценил. Поэтому я и считался поздним ребенком. Галка, моя сестра, тоже.
– Нет. – Усмехнулся. – Оказалось, что она меня все так же интересует, как будущая мать моих детей.
Папа, склонив голову набок, принялся изучать меня взглядом. Даже молчал пару минут.
– Ты знаешь, я иногда думаю, что, если бы я не увел твою маму…
– Пап, – попытался я прервать его, поняв, куда он клонит.
– Нет. Ты послушай. Я любил ее. До сих пор люблю больше своей жизни. И возможно, если бы смог отпустить, то она была бы жива. – Все же выразил он свою печальную мысль. – И я с ума схожу, от такой вероятности развития событий.
– Пап, в смерти мамы никто не виноват. Это могло случиться с любым человеком. – Я попытался вновь остановить его.
– Если бы я заметил, что Наташа все чаще устает, что скрывает, что у нее что-то болит… Почему я этого не увидел?! – Выпалил он и… вдруг заплакал.
Я растерялся. Папа даже на маминых похоронах не плакал. Просто…, окаменел как будто. А сейчас навзрыд, как ребенок. Не отболело еще.
Я тут же поднялся на ноги, подошел к нему и положил ладонь на плечо, поддерживая.
– Пап…
Слезы – это хорошо. Слезы – это не инфаркт, который мы уже пережили. И не сидение на препаратах. В данном случае – это освобождение, которого так долго не было. Мой отец никогда не плакал. Всегда был сильным. А я просто старался не думать, что со мной может случиться что-то подобное. Маму я тоже любил, но это другое.
– П-прости. – Выдохнул он минут через пять, усталой рукой вытирая мокрые щеки. – Прости, что увидел, что я такой.
Я вздохнул и присел на корточки.
– Пап, все нормально. Тебе нужно это было сделать когда-нибудь. – Я потрепал его по руке. – Хорошо, что Галка этого не видела. А то уже вызвала бы скорую. – Попытался пошутить я.
– Твоя сестра… очень нервно реагирует на любые изменения в моем состоянии. – Поддался отец.
– Она тебя любит и считает, что если о тебе постоянно заботиться, то о маме ты не вспомнишь. – Я попытался улыбнуться. Выходило плохо, если честно. Но как еще мне с ним разговаривать? Он же не ребенок. Он всю жизнь прожил и отличается какой-то особой глубинной мудростью.
– Зря. Я с ее именем с утра просыпаюсь, и засыпаю так же. Как же без нее? – С удивлением спросил он. – Вот мне все говорят, что нужно жить дальше. Что чуть ли не забыть твою маму нужно…
– Не слушай их. Я вон Дину до сих пор не забыл, хотя всего пару месяцев с ней провстречался. А ты с мамой почти тридцать лет прожил. Разве можно такое забывать? – Спросил, чувствуя, что отец начал отходить.
– Сын, ты сейчас надолго приехал? А то на пару дней показываешься, а потом снова в дорогу. – С надеждой спросил родитель.
А мне вдруг тонкий браслет на Динином запястье привиделся. Тонкая полоска светлого металла. Уверен, ни разу не сняла за прошедшие семь лет. Не знаю почему. Просто знаю, что не снимала. А значит, надежда на мое личное «долго и счастливо» пока что есть.
– Надолго пап. У меня здесь выставка скоро. Так что, пару месяцев я у тебя поживу. – С легким смущением ответил ему.
Всегда стеснялся своей работы почему-то. Вроде бы… фотокартины это с точки зрения пожилого человека как-то не серьезно. А я этим деньги зарабатываю.
Кстати, отцу я предлагал купить жилье получше убитой трешки в хрущевке, но мне отказали в достаточно жесткой форме. Это дом, где было счастье. Как его можно променять на что-то другое? Пришлось согласиться с этим и более не приставать к отцу с такими глупостями. Зато Галке квартиру отремонтировал. Ее муж, Жорик, был счастлив. И папа даже улыбнулся пару раз, глядя на них. Вот только… внуков отец до сих пор не дождался. У Галки… диагноз, в общем. Не будет внуков у папы с ее стороны. Георгий, ее муж, смирился. Любит очень. А папа надеется лишь на меня, что осчастливлю на сей счет. Но, пока что нет. Не судьба. Не захотелось мне пока никого, извините, обрюхатить, кроме одной неприступной девушки.
– Это хорошо. – Отец даже улыбнулся. – Галина не так сильно будет беспокоиться обо мне.
– Она меня будет доставать. – Деланно проворчал я. – Дергать на счет племянников.
– Зато меня оставит в покое. – Улыбнулся отец.
На кухне мы просидели почти до двух часов ночи, стараясь не касаться самых болезненных тем, но поддержать друг друга. И я впервые в жизни вдруг понял, что у меня есть не столько отец, но и друг, который поддержит меня в любом начинании. И превзойдет в любом сумасбродстве.