Тонкий лед
Шрифт:
«А ну, быстро уложи вещи. Сделай то, сделай это, — ворчала она с набитым ртом. — И не задавай вопросов, женщина, поворачивайся. Чего встала? Налево кругом, ать, два».
Нет, он, конечно, предложил ей поехать с ним. Она взяла последний стебель и принялась задумчиво жевать листья.
Предложил? Он приказал, прекрасно зная, как она любит подчиняться. И волки сыты, и овцы целы. И предложение налицо, и желаемый отказ получен.
Наконец Мэгги решила, что хватит после драки кулаками махать. Затолкав остатки сельдерея в суповую кастрюлю, она предприняла второй заход и
— К черту всех экологов по имени Сэм Кенеди, к черту их кудри, все к черту, — проскрежетала она и, бросив упрямую банку, налила в ковшик молока и поставила на огонь. Потом вскочила, плеснула туда виски, бросила щепоть гвоздики и кусок сахару. Так или иначе, она будет ночью спать!
Ожидая, когда снотворное закипит, Мэгги прикидывала план на завтрашний день. Во-первых, проведать собак. Во-вторых, забыть Сэма Кенеди. В-третьих, заняться уже изрядно надоевшей чайкой и попробовать переделать ее в скопу.
Когда Сэм доехал до Вильямстона, его нервы были на пределе. Свернув на первую попавшуюся станцию обслуживания, он бросился искать телефон-автомат и в конце концов увидел рядом с компрессором знакомый стеклянный пузырь. Сонный оператор с трудом разыскал в списке номер М. М. Дункан и дважды ошибся, прежде чем набрал нужные цифры. Но Сэма уже одолевали сомнения. Да, сначала он извинится, но что скажет потом? Он знал, что хотел ей сказать, что уже сто раз должен был сказать. Вот только… он никогда еще не говорил женщине этих слов. Матери — да, но тогда ему было лет шесть. И это было по-другому. К тому же он не был уверен, что сможет произнести их в трубку автомата на ночной автостанции под взглядом рабочего, притворявшегося, что сворачивает шланг.
Сквозь редкое плетение свитера ветер леденил его тело. Он рвал с фонарей рождественские гирлянды, и Сэм чувствовал себя таким же покинутым и ненужным, как они.
Мэгги, Мэгги, ответь, подними трубку! Он не имел права оставлять ее одну, когда вокруг рыщет какой-то негодяй, прокалывает ей шины и угрожает по телефону. Все, что с нею произошло, потрясло его до глубины души, он даже не знал, что предпринять и как помочь ей, а тут, как на грех, позвонила племянница его секретарши — и понеслось. Он вспылил, Мэгги вспылила, он, как последний осел, развернулся и уехал, оставив ее одну и без всякой защиты. Черт возьми, его расстрелять мало.
— Алло? Кто это?
— Мэгги? Мэгги, выслушай меня…
— Кто это?
— А кого ты, черт побери, ждешь? Ох, нет, прости, я не то хотел сказать. Мэгги, не бросай трубку, ладно? Все, что хочешь, только не бросай трубку.
— Сэм, что-то случилось?
Теперь она точно проснулась. Он ясно представлял ее широко раскрытые глаза и гордо запрокинутую голову — сейчас она готова сразиться с целым светом. Как ему хотелось обнять ее, привлечь к себе! Если бы только он мог коснуться ее, ощутить ее тепло — он бы знал, что сказать.
— Мэгги, прости меня, я был груб с тобой.
— Разве?
Не желает принимать извинений. Сэм мрачно усмехнулся. Не оставляет ни малейшего шанса. Но винить ее не в чем.
— Да, Мэгги, и, прошу тебя, прости. Мое единственное оправдание — я был слишком взволнован полученными новостями и был уверен, что ты поймешь.
— Я все прекрасно поняла.
Нет, это невозможно! Сэм повернулся спиной к проезжей части и подождал, пока пустой грузовик прогромыхает мимо.
— Нет, милая, думаю, ты не все поняла. Давай я сейчас вернусь, на Перешеек — я еще в Вильям-» стоне, отсюда всего час езды. Нам надо поговорить.
В семидесяти милях от Сэма Мэгги облокотилась о холодильник, поджав озябшие пальцы ног. И заставляла себя не сдаваться.
— Сэм, я не знаю, почему ты уехал и зачем разбудил меня среди ночи. Я не знаю, чего ты от меня хочешь, но, если ты получишь прокол за превышение скорости или сломаешь шею, мы ничего не сможем решить. Поэтому поезжай и делай то, что тебе нужно, а если захочешь мне позвонить, то, скорее всего, найдешь меня здесь.
У Сэма засосало под ложечкой. Несмотря на недостаток опыта общения с женщинами, он никогда не считал себя ущербным в этом смысле. До сегодняшнего дня.
— Милая, выслушай меня. Персонал моей фирмы состоит из семерых мужчин и четырех женщин, сейчас на ногах лишь трое, считая девчонку-студентку, у которой в голове только мальчики да жевательная резинка. Остальные свалились с гриппом. А тут на одном предприятии случилась авария, и объем выброса таков, что в больнице могут оказаться куда больше людей с кое-чем посерьезнее гриппа. Все полевые и лабораторные исследования проведены, анализы готовы, рекомендации составлены, и администрация завода требует отчет контрольной комиссии. И в этот самый момент моя команда дружно заболевает — и вся работа летит к черту.
— Так вот оно, твое ЧП, — помолчав, произнесла Мэгги. — Сэм, ты должен был сказать сразу. Неужели я бы не поняла?
— Да, дорогая, да. Я многое должен был тебе сказать. Понимаешь… вещи Лорель до сих пор лежат там, где она… где они были несколько лет назад. Горничная мне напоминала, что надо бы от них избавиться, но я не решался.
В трубке слышалось ее дыхание. А может быть, это кровь стучала у него в висках.
— Наверное, я сам все запутал. Скорее всего, просто переволновался. Мне вообще трудно ладить с людьми — ты наверняка это заметила.
Сэм услышал тихий смех и почувствовал облегчение, словно с неба снизошел теплый, ласковый дождь.
— Но ведь это можно исправить.
Сэм готов был прыгать от счастья. Составить отчет не представляло труда. Если взяться за дело засучив рукава, то за пару дней вполне можно управиться. Что же до остального, то можно попросить кого-нибудь привести дом в порядок, пока он съездит за Мэгги. Пусть прошлое останется в прошлом.
Он собирал силы, чтобы произнести наконец слова, которые сотни раз повторял про себя и не мог высказать вслух. Но Мэгги опередила его. Услыхав ее тихий, нежный голос, он, покачнувшись, ударился о стеклянный пузырь.