Тонкой нитью

Тэя Татьяна

Логан сел на диван и потянул на себя край одеяла, стаскивая его с меня.

– Иди-ка сюда, – с хищными нотками, которым я не имела воли противиться, поманил он.

Утром я вернулась к себе. По-прежнему через балкон. Логан сказал, что у него есть кое-какие дела на сегодня, да и я спустила в трубу последние сутки, совсем забыв об обязательствах.

Прихватив ноут с собой (другой ноут, а не тот, на котором я писала книги), отправилась в район Белтауна, чтобы там в одной из многочисленных кафешек устроиться у окна и поработать.

Будь

моя воля, я бы заперлась в четырёх стенах, но сама прекрасно понимала, что так можно в один чудесный день вообще забыть о реальной жизни, которая всегда кипела за стенами моей многоэтажки.

Сиэтл, как огромный ведьмовской котёл, бурлил после дождливых суток. Все жители повыскакивали из своих каменных нор и бросились по делам или предавались праздному шатанию. Хотя здесь в Белтауне было много белых воротничков, высыпавших из офисов во время ланча и создавших давку в кафетериях.

Но я приехала пораньше, поэтому мне повезло занять место у окна в «Бэнг Бэнг» – небольшом семейном кафе на Вестерн Авеню.

– Привет, дорогуша, как обычно, – это был не вопрос, а утверждение.

Дороти, хозяйка заведения, поставила передо мной поднос с обычным набором: кофе, булочки, пара сэндвичей с курицей и апельсиновый фреш.

– Спасибо, дорогуша, – ответила в тон я, и мы обе, протянув друг другу руки, подвигали пальцами, будто зажигали огонь между ними.

Это было что-то вроде нашего ритуала, вызывавшего улыбку и неизменный смех. Почему-то эта шутка никак не устаревала.

– Как у тебя дела-то? Давно не видела? Парня что ли нашла? – хитро прищурилась Дороти.

Она мне была кем-то вроде Сиэтловской мамочки, хотя по возрасту в неё, если и годилась, то с большой натяжкой. Возраст у Дороти был неопределённый. Её буйные кудрявые волосы, собранные в тугую гульку, открывали миру круглое лицо с большими тёмными глазами, в уголках которых собрались снопы морщинок. Дороти как-то оговорилась, что лет десять своей перекати-поле молодости сёрфила в Азии. Вот откуда у неё взялся этот открытый взгляд. Так на мир смотрят только люди, большую часть своей жизни, глядевшие в морскую даль.

– Может, и нашла, – таинственно прошептала я и, не сдержавшись, прикусила губу, потому что иначе б глупо захихикала. – Но пока, Дор, рассказывать особо нечего. Всё так не-о-пре-де-лён-но, – протянула я.

Дороти резко окликнули из кухни, прерывая наш короткий диалог.

– Что за день сегодня такой! – воскликнула она в сердцах. – Ни присесть, ни с другом поболтать. Ладно, зови, если что надо, – подмигнула Дороти и убежала за стойку.

Вообще «Бэнг Бэнг» был местом с едой на вынос и самообслуживанием, но мне тут был выписан отдельный кредит на сервис.

Взъерошив волосы, я открыла крышку ноута, протяжно выдохнула и приготовилась на несколько часов погрузиться в работу над очередной статьёй.

Мне было интересно, как там дела у Логана, и я немного

жалела, что не взяла номер его телефона и не дала свой. Было б так приятно ближе к вечеру набрать его и чуть-чуть поболтать, даже если ни о чём.

Трясясь обратно на железке до дома, я слушала плеер. Настроение было чертовски меланхоличное, так оно обычно и случалось в конце насыщенного делами дня. Где-то на середине пути я пожалела, что не вызвала такси, хотелось бы провести дорогу до дома в относительном одиночестве, чем в компании горожан, спешащих по своим норам, как и я.

Как часто оно бывало, музыка уносила меня в свой мир, и я, настроенная на мелодию, принималась фантазировать и подгонять её под свою жизнь. Вот и сейчас мысли мои были наполнены Логаном. В ушах звучало что-то лирическое и свободолюбивое, и почему-то мне казалось, что это про нас.

Вагон неожиданно тряхнуло при резком оттормаживании, и я, вынырнув из мыслей, поняла, что не совсем вежливо уставилась прямо на парня, сидевшего через пару рядов на противоположной стороне. Парень улыбнулся мне, а я напряглась.

Он был смуглым и худощавым с копной кудрявых волос, в общем, такому бы только в какой-нибудь новомодной группе играть. Небольшой тоннель в его правой мочке мог бы указывать, что так оно и есть. Я коротко улыбнулась в ответ, мол, извини, и отвернулась к окну, не желая продолжать эту игру в гляделки, которую я так неосторожно начала. Прекрасно понимала, к чему это может привести. Это, возможно, несколько лет назад, я была более свободна в поступках и могла бы махнуть рукой со словами «а чего такого?». Но я знала, к чему это приводит – повышенное, хоть и не намеренное, внимание к незнакомцам. Тем более в тесном пространстве. Тем более, в пятницу вечером.

Сегодня же была пятница?

Когда поезд подъехал к моей станции, я выскочила на платформу и решительно направилась к выходу. Поправив рюкзак на плечах, который оттягивал лэптоп, я устремилась к перекрёстку, но не успела, пришлось притормозить, так как зажегся красный.

Волоски на затылке напряглись, когда я почувствовала рядом его, того парня из вагона. Внутри заголосила сирена: не смотри на него, не смотри на него, чёрт, Блейк, не смей.

Но я всё-таки посмотрела. Повернула голову направо, потому что его лицо настойчиво лезло в мой угол обзора.

– Привет, – парень мне улыбнулся.

Вблизи он казался ещё моложе. Лет двадцати двух, наверное. Моложе, и ещё наглее. По крайне мере, усмехался он так, будто ни в чём никогда не знал отказа, и был уверен в себе на все сто.

– Привет, – отрезала я коротко, и отвернулась, сосредотачиваясь на светофоре.

– Живёшь здесь где-то? Я тебя раньше не видел.

– Я тебя здесь тоже раньше не видела, – больше не поворачиваясь к нему, брякнула я и рванула через перекрёсток, только свет сменился.