Тоннель желаний
Шрифт:
Девчонки в нетерпении закатывали глаза и крутили головами, пережидая нашествие Яги на кухню.
Бабуля уже дважды вторгалась, изображая крайнюю степень озабоченности, измеряла давление, принюхивалась и цепким взглядом исследовала накрытый к чаю стол.
Подруги заскочили проводить Таську в Турцию и засиделись за бутылочкой вина.
Бутылку светить не стали, чтобы не вводить в грех Ягу, разливали вино в чайные чашки, тару прятали под стол и прикрывали тремя
Ушлая Яга собиралась в поликлинику после жестокого приступа панкреатита.
«Панкреатит – болезнь пресыщенных», – когда-то давно заявил Вячеслав Морозан.
Таисия была склонна верить ему: Яга любила поесть, и с каждым годом эта склонность проявлялась все сильнее.
Таисию это раздражало.
В восемьдесят лет, злилась она, пора подумать не о желудке, а о душе.
Яга шебаршилась, по причине глухоты гремела, как полтергейст, всем, что попадало под руку: кастрюлями, чашками, ложками, дверью – искала зубные протезы, которые обычно хранила в чашке на полке с посудой.
Протезы имели свойство теряться на просторах квартиры, однажды их даже умудрился стащить Барончик.
Дело обычно заканчивалось тем, что к поиску, ворча и по-змеиному шипя, подключались Таисия с Настеной.
– Турки обожают русских женщин, – компетентно заявила Светка, когда Яга в очередной раз хлопнула дверью.
– Особенно блондинок, – поддакнула Наташка, – сведения из первых уст.
В отличие от подруг Наташка придерживалась теории, что ничто так не красит женщину, как перекись водорода.
– Девочки, – укоризненно протянула Таисия, – я приличная женщина, еду с мужем на отдых. Какие турки? Вы о чем?
– И что из того, что ты с мужем?
– Вы не знаете Егора. Он запросто может засветить в лоб любому, кто будет на меня пялиться.
– Тогда ему будет не до отдыха, – хихикнула Наташка.
– Что ты с собой берешь? – заинтересовалась деловая Светка.
– Как обычно, – тоном боцмана, вернувшегося из кругосветки, бросила Таисия, – сарафан, джинсы, шлепки, юбку.
– Ту самую, в стиле сафари?
– Ту самую.
– Там в это время года могут идти дожди, – подала ценную мысль Наташка.
– В агентстве сказали, что погода стоит отличная, по долгосрочному прогнозу дождей не ожидается.
– Вы летите со Славкой и с этой его, женщиной с веслом?
Плюгавые, как Таська, подружки недолюбливали Ленку за резкость и бескомпромиссность и при любом удобном случае с наслаждением перемывали ей кости и прикалывались по поводу ее размеров.
– Да, – кисло подтвердила Таська, – с ними.
– Как у них дела?
– Все как всегда. Ленка в Москву не хочет переезжать, а Славка на Сахалин не стремится.
– Правильно, что там делать?
– Рыбу добывать.
– А что, она еще есть – рыба?
– Разве
– По-моему, Бинчи подорвали ресурсы Охотского или какого там моря?
– Охотского и Японского.
– И вообще, – Таисию не так легко было сбить с толку, – девочки, не понимаю, зачем ей Славка сдался? Он запойный, и у него сахарный диабет. Я бы за такого замуж ни за что в жизни не пошла.
– Ленке же уже тридцать пять. Ей что, детей не хочется?
– По-моему, ей вообще ничего не хочется, кроме денег. Ну что, разливаем по последней?
– Разливаем, – закивали Наташка со Светкой, подставляя опорожненные чашки.
Таисия пошарила рукой под столом и поймала горлышко бутылки.
– Ой, девочки, – дернулась Светка и показала глазами за спину Таисии: в приоткрытую дверь за ними подсматривала Яга.
Видимо, от испуга Таисия показала бабуле бутылку и кивнула, приглашая к столу – чтобы не надрывать голосовые связки, Таська все чаще пользовалась знаками вместо слов.
Переваливаясь с боку на бок, бабуля подгребла к компании и с победным видом уселась на свободное место:
– Наливай.
– А поликлиника? – гаркнула Тася.
– Подождет поликлиника.
На майские праздники вырваться не получилось.
Полная и окончательная капитуляция гнидистого инспектора на станции Павелецкая-Товарная ознаменовалась тем, что с Сахалина шел безостановочный поток грузов, что было особенно важно в преддверии праздников, поскольку даже самая последняя среднестатистическая семья покупала себе икорки к праздничному столу.
Начался сенокос, мужики крутились, дня не хватало.
Улетали 20 мая.
Настроение у Славки было возбужденно-приподнятое, и когда дамы перед посадкой отлучились по нужде, он с заговорщицким видом сообщил Егору, что их просто преследует удача:
– 22 мая День памяти Николая Угодника. Представляешь? Все складывается по воле Божьей.
Славкина ажитация действовала Егору на нервы. В том, что 22 мая – День памяти святого, Егор не видел промысла судьбы и восторженное настроение Морозана не разделял. В голове была одна работа.
– Слав, что сказал Серега об этом последнем клиенте? – Серега Усхопов был их тайным осведомителем. Бывший работник ОБЭП, он пользовался своими связями и пробивал потенциальных клиентов. Это когда-то Егор хватался за любого покупателя. Сейчас настали благословенные времена, когда он мог выбирать.
Главным критерием отбора был имущественный ценз.
– Из Ростова?
– Да.
– Сказал, что у мужика в собственности ничего нет. Имущество записано на жену. Я послал его технично.