Тоннель желаний

Яковлева Анна

Ленка выдала инструкцию:

– Заправимся под завязку. Тебе силы нужны. Они тебе кровь будут сворачивать, пока самим не надоест.

– Отлично. Спасибо за поддержку, – надулась Таська.

Кафе, которое они осчастливили своим присутствием, оказалось пустым.

– Нужно звонить представителю президента на Дальнем Востоке, – внезапно предложила Ленка, когда они расположились за столиком у окна.

Таська посмотрела на подругу с интересом.

– Представителю президента? – переспросила она,

хотя отлично слышала, что сказала Ленка.

– Да. В приемную.

– Так ты прямо и дозвонилась. Так тебя и соединили, – стала придираться Таська, – так он прямо и поверил, что меня, бедную, обидели.

– Вот позвони, и узнаешь, поверит или нет.

Таська на мгновение задумалась, а потом поделилась сомнениями:

– А что я скажу? Не то, что обвинения – Помпеич вообще никаких требований не предъявил. Мутный тип.

– Разуй глаза. Помпеич вымогает взятку.

К ним подошла официантка, и разговор сам собой оборвался.

Полистав меню, Ленка заказала салат оливье и бефстроганов, Таська заказала себе все то же самое, только бы скорее получить заказ: вдохнув запах близкой кухни, внезапно поняла, что умрет от голода.

В мрачном молчании ждали, пока принесут заказ, и набросились на еду, как две волчицы.

– Это тактика сытого крокодила. – Ленка вернулась к разговору, когда тарелка с салатом опустела. – Крокодил жертву зарывает в ил, ждет некоторое время, пока она дозреет, и только потом пожирает ее.

Таська представила дозревшую жертву крокодила и почувствовала, что ее стошнит.

– Приятного аппетита.

– И тебе. Так вот с тобой этот сытый крокодил сделает то же самое. Он тебя помурыжит и сожрет.

Таська отложила вилку и раздраженно заметила:

– Тебе хорошо рассуждать. Ты не видела этого упыря. Такой кого угодно сожрет и не подавится.

– Тась, не злись. Я же как лучше хочу. – Ленка легла грудью на стол и задышала на Таську. – Не надо ждать, когда он найдет кучу свидетелей и добудет неопровержимые доказательства того, что ты сама влезла в собственный контейнер. Надо звонить в Хабаровск полпреду.

Таська молча водила вилкой по тарелке из-под салата, как в детстве, рисовала какие-то фигурки в остатках майонеза.

– На сайт надо зайти и срисовать телефон, – продолжала прессовать Ленка.

– И что я скажу?

– Скажешь, как есть: что тебе и не предъявляют обвинения, и не отдают контейнер. Площадка толком не охраняется, и в результате контейнер уже разграбили.

– И все?

– Нет. Нужно будет назвать имена.

– Какие?

– Помпеича – он землю носом роет, вот и пусть отдувается за всех.

– Лен, как думаешь, кто меня слил? – Таська отложила вилку и перевела ожидающий взгляд на Ленкину постную физиономию. Отсутствие косметики меняло Федосееву до неузнаваемости, делало уязвимой,

несмотря на габариты, и какой-то родной.

– Какой-нибудь грязный извращенец.

– Почему извращенец? – хмыкнула Таська.

– Разве нормальному мужику в голову придет отрываться на бабах?

От этих слов на обеих повеяло грустью. Традиция отрываться на бабах уходила корнями во тьму веков, когда грязные извращенцы были редкостью, а учить женщину уму-разуму считалось доблестью. Спасибо, сейчас общество стало гуманнее, мужчины стесняются руки распускать при свидетелях, не то что раньше.

– Ничего, мы их всех сделаем, – пообещала Таська, хотя в тот момент ни во что уже не верила. – Полпреда как зовут?

– Виктор Иванович. – Из Ленки снова перло островное высокомерие, и Таська почувствовала себя исключенной из тайного братства.

Имя полпреда ничего не меняло по существу, но Таська как-то моментально приняла решение: она позвонит и с удовольствием наябедничает на беспредельщика Помпеевича. Может, это и не спасет бизнес, но согреет душу.

– Тогда закругляемся и возвращаемся в Корсаков?

– Да, сворачиваемся. Пора домой. У меня магазин, в конце концов, – напомнила себе Ленка.

Видимо, страх перед сильными мира сего передается по крови.

Так или иначе, позвонить полпреду Таська сразу не решилась и еще целую неделю жила с наивной верой в то, что Шаповалов усовестится. Не усовестился.

Ублюдок Помпеевич и впрямь использовал крокодилью тактику, кормил обещаниями, а потом и вовсе заявил, что по законодательству у него есть еще время и пусть гражданка Бинч на него не давит.

– Это не в ваших интересах.

Опустив трубку Ленкиного домашнего телефона, Таська поняла, что дошла до крайней черты, смертельной линии, и даже вспомнила словечко, которым щеголяла рекламный агент Наташка, – дедлайн. Ее дедлайн, ее последний срок наступил.

Рука сама потянулась к записной книжке, куда Ленка далеким от каллиграфии почерком вписала телефон приемной полпреда.

– Вы позвонили в приемную по жалобам, – сообщил тусклый женский голос, – представителя президента по Дальнему Востоку Виктора Ивановича Ишаева. Ваш разговор записывается.

В животе у Таськи образовалась пустота, будто она вместе с Ленкиным диваном угодила в воздушную яму.

Ее переключили на другой канал, тусклый голос сменился живым, энергичным:

– Помощник полпреда Ивлева. Слушаю.

Таська выложила все: про путину, про ментов, про мужа в коме (прости и помилуй, Господи, за эту невинную ложь), про разграбленный контейнер и на закуску – про Шаповалова.

Выслушав предпринимательницу, тетка принялась убеждать ее написать жалобу по электронной почте и ждать ответ.