Тоннельщики
Шрифт:
— Трепал нам кудри ветер Пустоты…
Хотя какой в Бездне ветер? Холодища, безмолвие и хищные зубы ледяного безумия — этого здесь хоть половником жри. Отлетел в скафандре километров на пятьдесят от жилых модулей, вырубил маяк, и хрен тебя до второго Большого взрыва найдут. Как там в старину говорили? «Вечно молодой, вечно пьяный». Точноугадали. Так и будешь болтаться молоденьким дураком до скончания веков. Без ранцевика за спиной проще сразу откинуть забрало шлема и не мучиться, задыхаясь от неминуемого удушья из-за нехватки дыхательной смеси. Некоторые именно этим способом сводили счёты с жизнью.
Работать вдали от планет дано не каждому. Насколько бы не была пластична человеческая психика, но люди рождены для жизни под голубым куполом неба, а не под пронизывающими острыми иглами холодных звёзд в черной глубине пространства. Неподготовленному человеку здесь сойти с ума раз плюнуть, поэтому психометрический
Попеременно отрабатывая двигателями коррекции, Миша Толстиков, пилот «Мула», ювелирно подвёл очередной сегмент кольца к захватам. Голодные челюсти захватов цапнули вожделенную добычу. В сторону Богдана выстрелила петля монтажного троса. Экзоскелетная лапа заспинного «паука» метнулась вперед и защёлкнула карабин, ловко подтянула хозяина по тросу к металлоконструкции.
— Есть захват!…На Пустоту бесконечную, милая, ты не посмотришь с высока. Работаем!
— Работаем! — отозвался Шкарпетко.
Богдан тронул джойстик. Сверкая зеркальными боками, тележка с оборудованием сорвалась с места. Подсвечивая человеческое лицо красно-зелёными огоньками, на внутренней поверхности забрала шлема замелькали данные телеметрии. Богдан только успевал с помощью своих манипуляторов вставлять пеналы с болтами и гайками в приёмные гнёзда и одним глазом контролировать плазменную сварку. К сожалению, без ручного труда даже в двадцать шестом столетии не обойтись. После работы надо дать задание техникам откалибровать дозаторы, что-то расход газа слишком велик. Выполнив все положенные по регламенту операции, роботележка подалась назад.
— Контроль!
— Есть контроль! — Шкарпетко запустил программу проверки смонтированного узла и стыка сегментов.
На одном из блоков, установленном на тележке, откинулась верхняя крышка. Диагностический комплекс выдал вердикт через минуту. Брака не обнаружено. Втянув в себя гибкие щупальца с сонмом приборов на концах, блок преувеличенно плавно накрылся крышкой. Картинно затянулись пазы. Богдан ухмыльнулся про себя, опять малый ИИ чудит.
Пока начальник участка возился со стыковкой сегмента, бригада монтажников, включающая в себя двух «Мулов», насадила на импровизированный решётчатый кол гигантскую «шайбу» последнего внешнего двигателя и сейчас вручную подтягивала её специальными лебёдками и талями к стопорам. Общеизвестно, что звук в вакууме не распространяется, но Богдану казалось, что лязг фиксаторов разнёсся по всей галактике и пробился через толстые иллюминаторы жилых модулей, весело подмигивающих под ногами.
От кольца до станции около тридцати километров. Ближе нельзя. Не дай Пустота при запуске собранного на коленке термоядерного «солнышка» что-то пойдёт не так — костей не соберёшь, а так хоть силовой экран отразит разлетающиеся осколки. В полумегаметре от жилых модулей развёрнут солнечный парус, бригада под руководством Ли сейчас заканчивает монтаж корректировочных двигателей и энергоретранслятора. Как не вглядывался Богдан в непроницаемую черноту межзвёздного пространства, разглядеть, что там творится в пятистах километрах от маленького человеческого островка, ему не удалось. Оставалось верить рапортам Ли и видеоизображению системы визуального контроля. Главное в сроки уложились все бригады и не произошло срывов… Переплюнуть три раза через левое плечо и показать Пустоте фигу — это самое наипервейшее дело если не хочешь сглазить. Парусу взрыв не страшен, если только зацепит по случайности шальным осколком, но мелкие повреждения и дыры в этом случае не играют большой роли. Тьфу-тьфу-тьфу…
Мучительно захотелось до ветру. Проклятая «Свирь»! Всё, под списание этот хлам, к чертям собачим в утилизатор!
Мысленно зажав мочевой пузырь в кулак, Богдан подогнул колени, толстые сосиски пальцев, затянутые в плен скафандра, легли на джойстик управления двигателем спарки. Тангаж. Скрутив паучьи лапки манипуляторов, горбатая «Свирь» медленно, бочком-бочком отлетела от секции. Китовая туша «Мула» загораживала обзор на сегмент с энергетическим реактором, к которому неторопливо, фыркая газовыми струями двигателей, приближались транспортные модули с теплообменниками. Поигрывая россыпью цветных катофотов, над сегментом зависли в ожидании сигнала к началу работ несколько десятков монтажных роботов. Вот в сторону решётчатых конструкций выстрелили гибкие концы тросов и маленькая армия машин пришла в движение. Виртуозно маневрируя в пространстве, роботы подхватили тросы и ловко заправили их в якорные лебёдки. Получив команду, транспортные модули синхронно отстыковались от здоровенных «шишек» теплообменников. Да, с отводом тепла в космосе всегда существовали проблемы. И поныне треть объёмов двигательных отсеков космических кораблей занимали системы теплообмена. Ничего не поделаешь, теплопроводность у вакуума совсем ни к чёрту. Из-за разреженного пространства она стремиться к нулевым величинам, в вакууме просто нет вещества или подходящей среды для свободного отвода тепла, вот и приходится изгаляться конструкторам и инженерам…
Через десять минут муравьиная армада стальных монтажников перелетела на внешнюю сторону кольца. По специальным желобам роботы потянули энерговоды к «шайбам» внешних двигателей и магнитам, реактор окутался облаком быстро остывающего пара, оседающего на металлоконструкциях тонкой ледяной коркой, которая превратила темные стальные бока энергетической установки в красивый елочный шар, так и просящийся чтобы им украсили новогоднюю ёлку. Вспоминая любимый детский праздник, Богдан ностальгически вздохнул и на несколько мгновений предался воспоминаниям. Перед глазами, как в реале, выросло дедовское поместье, на несколько лет ставшее приютом самых светлых воспоминаний вихрастого сорванца. Заросшие дремучим лесом сопки, сверкающие световой чешуёй кляксы озёр, поющие нити горных ручьёв и речушек. Пацаном Богдан излазил все сокровенные уголки «Медвежьего угла» на тридцать километров окрест. Дед натаскивал любимого внука не на страх, а на совесть. А какие праздники устраивали Борис Михайлович и баба Варя! С выездами на снежные шапки гор, лыжами, песнями и танцами, гонками на спидерах и флипах, полётами на дельтопланах. А спуски по горным рекам?! Вот где были настоящие приключения с поиском сокровищ (спрятанных в лесу подарков для внуков) и тайных стоянок пиратов (дед задолго до спусков отправлялся к рекам, причин полётов на флипе он никогда не озвучивал), на которых юные следопыты находили потерянные флибустьерами ножи, фляжки или фонари. Богдан дважды становился обладателем настоящих кинжалов, а однажды нашёл запрятанный в дупле, завёрнутый в обрезок старой шкуры настоящий самострел с запасом стрел на зверя и птицу. Через неделю десятилетней счастливчик хвастал перед одноклассниками охотой на карликовых оленей, луней и черных озёрных сазанов. Великий охотник при каждом новом рассказе всё шире и шире раздвигал руки, показывая размер самолично подстреленных с берега горбоспинных рыбин и подбитых на влёте луней — водоплавающих птиц. К старикам на огонёк собиралась вся многочисленная родня, дети, внуки и правнуки. Скучно никому не было. Дед умел к каждому подобрать ключик. Отслужив десять лет инструктором по боевой подготовке на Флоте и помотавшись по тихим и не очень углам галактики, вернувшись на родину, Борис Михайлович нежданно-негаданно для родных и знакомых устроился работать воспитателем в детском саду, в котором и нашёл свою прекрасную половинку на всю оставшуюся жизнь. Несмотря на сугубо мирную работу, Борис Михайлович не забыл въевшихся в кровь армейских замашек по подготовке спецназа, просто перелицовывая методику применительно к спиногрызикам несносным и облекая её в завлекательную обёртку игр и подвигая подрастающее поколение на поиск приключений. Дети просто не подозревали, что опытный педагог искусно и ненавязчиво готовит их будущим тяготам взрослой и армейской жизни. Наоборот, малышня сама мечтала об очередной поездке к деду и жаждала новых впечатлений от захватывающих походов в лес или в горы. Эх, счастливое было время!
Теплообменники вновь укутались в перину сверкающих испарений. На стекле забрала шлема Богдана высветились данные тестового режима, сброшенные по каналам удалённой телеметрии. Не дожидаясь окончания монтажа, техники гоняли охладители на различных режимах работы, в данный момент согласно инструкции проверяя работу клапанов аварийного сброса при повышении давления в системе выше нормативных параметров.
— Штатно…, - невнятно звучало в общем канале. — Все параметры в норме.
Через три часа работы ударными темпами был проведён последний тест и Богдан отдал приказ лишнему персоналу покинуть рабочую зону. Люди и роботы погрузились на транспортные корыта и отчалили на тридцать километров от сооружённой конструкции и гарантированной зоны поражения. Всё же они не кружок радиолюбителей и не радиоконструктор собирали. Случиться может всякое. Выражаясь языком Ли: «Сянсы писят на писят. Писят на залаботает, писят — не залаботает и писят, сто плидёт севелный писеца и будет болсой бадабум». На вопрос, почему и откуда возьмётся писец, следовал закономерный ответ, что хитрый зверь всегда приходит незаметно, а процентная составляющая его прихода делит сотню пополам.