Топи их всех!

Локвуд Чарльз

Эсминец оказался старым кораблем водоизмещением немногим больше 800 тонн. Гросс чувствовал себя виноватым в его потоплении, потому что в те времена у нас не хватало торпед и мы умышленно не атаковали эскадренные миноносцы. Считалось, что они не стоят торпеды. Но этот миноносец помешал выйти в атаку на отличную цель, и раздосадованный Гросс «дал ему на орехи». Это было изумительное зрелище. Торпеда взорвалась под передней трубой, и нос корабля стал плавно погружаться в воду. Приняв вертикальное положение, эсминец устремился в морскую пучину, оставив на поверхности лишь клубы черного дыма. Наши подводники вычеркнули из списков японского военно-морского флота около сотни таких эскортных кораблей.

Капитан-лейтенант Лоуренс, командир подводной лодки «Кингфиш», раньше времени возвратился из боевого патрулирования у берегов Формозы. Он доложил, что японским гидроакустикам удалось обнаружить его подводную лодку и что ей причинены серьезные повреждения. Лоуренс утверждал, что потопил доверху нагруженный транспорт, траулер и, возможно, грузовое судно. Согласно данным объединенного комитета армии и флота по учету потерь, он потопил только один транспорт «Такатихо Мару» тоннажем в 8154 тонны. В свою очередь подводная лодка получила серьезные повреждения во время ответной атаки эскортных кораблей, один из которых сбросил глубинные бомбы настолько близко, что от взрыва лодка упала на грунт на глубине 105 метров. Лоуренс счел за лучшее там и оставаться. Он остановил все механизмы и не двигался с места.

Во время следующей атаки эскортного корабля один из электриков находился в трюме кормового отсека, проверяя, нет ли там каких-нибудь повреждений. В этот самый момент в непосредственной близости от лодки со страшной силой разорвалось несколько глубинных бомб. С быстротой молнии электрик выскочил через дверь в центральный пост и стал клясться, что он видел, как из сальника на переборке вырвалось пламя. Те, кому он рассказал об этом, только недоверчиво покачали головами, но при следующем взрыве глубинных бомб инженер и два других электрика стали уверять, что и они видели пламя. Один ученый объяснил мне это явление, сказав, что они, по всей вероятности, видели звуковые волны, скорость которых приближалась к скорости света. Тем не менее люди с «Кингфиш», наблюдавшие это явление, продолжают утверждать, что видели пламя.

То, что «Кингфиш» смогла возвратиться в базу, — большая заслуга ее конструкторов и строителей. На корпусе подводной лодки образовались большие вмятины, а шпангоуты выпирали, как ребра у загнанной лошади. Мы отослали ее на ремонт в Мэр-Айленд.

Подводная лодка «Хэддок» также попала в тяжелое положение у островов Палау. Она прибавила к своему боевому счету два судна, одним из которых было «Арима Мару» (7389 тонн), и пару вмятин на обшивке боевой рубки. Первая, по нашему предположению, образовалась в результате взрыва глубинной бомбы в непосредственной близости от подводной лодки, когда она находилась на глубине 90 метров; вторая была получена на глубине 125 метров и, несомненно, появилась вследствие сильного давления воды.

«Хэддок» мы также отправили в Мэр-Айленд. Через некоторое время начальник управления кораблестроения и ремонта сообщил мне, что вмятины образовались вследствие просчета при проектировании боевой рубки. Если это и так, то здесь одна из очень немногих ошибок, допущенных при проектировании подводных лодок нашим отлично работавшим управлением кораблестроения, которое возглавлялось вице-адмиралом Нэдом Кокрейном.

Наши подводные корабли пока успешно выдерживали атаки противника, но японские глубинные бомбы день ото дня становились лучше. По-видимому, сведения, выболтанные в начале войны нашими газетами, начали приносить плоды для японцев. Как бы то ни было, глубинные бомбы взрывались теперь на большей глубине, и ходили слухи, что вес их боевого заряда доведен до 454 килограммов.

Подводная лодка «Пайк» прибыла в базу из боевого патрулирования в районе Маршалловых островов. Взрывами глубинных бомб, сброшенных противником довольно точно, была повреждена изоляция токонесущих кабелей главной станции управления электромоторами. Токи большой силы замкнулись на корпус, и лодке пришлось возвратиться в базу. Во всем этом происшествии отрадным явлением было только то, что сварные швы обшивки над электромоторным отсеком успешно выдержали испытание. До этого в кругах конструкторов и строителей было немало споров о том, будут ли сварные швы при бомбардировке подводной лодки такими же прочными, как и клепаные. Испытание, которому подверглась «Пайк», по-видимому, давало ответ на этот вопрос. Сварные швы определенно показали себя с самой лучшей стороны. Поставив станцию на амортизаторы и сменив кабели, подводники были снова готовы к выходу в море.

Однако чувство уверенности в прочности корпусов наших лодок было поколеблено известием о том, что подводная лодка «Пиккерел» не прибыла в срок из боевого патрулирования у северо-восточного побережья Японии, а подводная лодка «Тритон» не возвратилась из района севернее Новой Гвинеи. После войны выяснилось, что обе лодки были потоплены глубинными бомбами. По данным объединенного комитета по учету потерь, «Пиккерел» во время своего последнего похода потопила морской охотник и грузовое судно, а «Тритон» прихватила с собой на дно моря грузовое судно.

Самый большой успех в апреле выпал на долю «Флайинг Фиш», которая потопила три судна противника на подходах к городу Хакодатэ, в районе между островами Хонсю и Хоккайдо. Однако северные воды Японии оказались чрезвычайно опасными для наших подводников, и мы, потеряв несколько подводных лодок, на время прекратили патрулирование в этом районе.

8 мая в базу возвратилась подводная лодка «Скорпион», которая во время патрулирования у берегов Японии потопила два судна, в том числе грузо-пассажирский пароход «Юдзан Мару» (6380 тонн). В этом походе погиб старший помощник командира подводной лодки. На пути в базу «Скорпион» наскочила на небольшой сторожевой корабль, переоборудованный из траулера. Десятки таких судов, снабженных радиолокаторами, несли патрульную службу примерно в 600 милях от берегов Японской империи. Снарядом, попавшим в машинное отделение, «Скорпион» остановила японца, но не могла потопить его огнем своего небольшого 76-мм орудия; продолжая идти в надводном положении, подводная лодка приблизилась к противнику и с расстояния пяти кабельтовых выпустила торпеду. В этот момент последней пулеметной очередью с обреченного корабля был убит капитан-лейтенант Реймонд, способный молодой офицер, который до назначения в Пирл-Харбор служил вместе со мной в Лондоне. Я тяжело переживал эту утрату.

Потери, понесенные подводными лодками «Граулер» и «Скорпион» от пулеметного огня противника, заставили нас заняться вопросами обеспечения более надежной защиты личного состава лодки, находящегося на мостике. Я вовсе не собирался толкать командиров лодок на «абордажные бои» с противником, ибо подводная лодка очень уязвима и всякое попадание может иметь серьезные последствия. Однако нельзя было сбрасывать со счета возможность внезапного столкновения с противником в ночное время. Когда мы поставили этот вопрос перед управлением кораблестроения и ремонта, вице-адмирал Кокрейн ответил, что на строящихся лодках уже применяется сталь, обработанная особым способом, и что при первой же возможности ее поставят на всех остальных лодках.

В Пирл-Харбор теперь ежемесячно прибывало по четыре-пять новых подводных лодок с обученными экипажами. В 1943 году мы получили 52 подводные лодки и три только что построенные плавучие базы: «Бушнел», «Орион» и «Юриейл». Кроме того, с Атлантического океана на Тихий была переведена старая плавбаза «Бивер». «Отус», начавшая войну в качестве плавучей базы подводных лодок, была переведена в юго-западную часть Тихого океана и стала обслуживать торпедные катера. Таким образом, мы имели девять плавучих баз в центральной части Тихого океана и еще три — в австралийских водах.