Топи их всех!
Шрифт:
Донесения о потоплении вражеских судов показывали, что август должен стать еще одним рекордным месяцем. По нашим подсчетам, итог составил примерно 300000 тонн. Однако объединенный комитет по учету потерь официально сообщил, что 30 наших подводных лодок потопили 41 грузовое судно (в том числе 9 танкеров) общим тоннажем в 215657 тонн. Военных кораблей было потоплено 14: конвойный авианосец, два легких крейсера, два эскадренных миноносца, четыре фрегата и пять вспомогательных судов общим водоизмещением 41089 тонн. Воды у южного побережья Японии, Желтое, Восточно-Китайское и Южно-Китайское моря стали лучшими местами охоты наших подводных лодок. Но среди них первое место, несомненно, принадлежало северной части Южно-Китайского моря, которая дала более трети тоннажа, потопленного в течение августа.
Как только стало известно, что Гуам взят, мой заместитель контр-адмирал Браун вылетел туда, чтобы выбрать участок под лагерь отдыха подводников. Местом размещения нашей базы, естественно, должна была стать гавань Апра, где нам были нужны лишь пирсы для швартовки трех или четырех плавучих баз, здание для размещения моего штаба и, возможно, торпедный склад. На Гуаме Браун обнаружил, что до участка, который мы предварительно наметили по карте для лагеря отдыха подводников, можно добраться лишь на танке. Обследуя район с воздуха, он в конце концов выбрал кокосовую рощу к северу от реки Талофофо.
Адмирал Нимиц сообщил, что переводит свой штаб на Гуам, и сразу же началась бешеная борьба за участки на этом острове. Однако главнокомандующий пресек «золотую лихорадку» и выделил новые базы только тем, чье присутствие на Гуаме было действительно необходимо. Даже я, принимавший участие в составлении плана строительства базы подводных лодок на Гуаме еще в 1922 году, и то был обижен штабом Нимица. С этим штабом я выдержал, пожалуй, больше битв, чем с японцами, но, как и всегда, непосредственное обращение к «Большому Боссу» принесло мне победу, и я вылетел из Пирл-Харбора, чтобы окончательно все спланировать. Вместе со мной вылетел капитан 3 ранга Хью, командир плавбазы «Сперри», которого я решил оставить на Гуаме для организации новой передовой базы. Вторую ночь в пути я провел на борту плавучей базы «Холланд», находившейся в бухте Танапаг на Сайпане. У ее борта стояли семь подводных лодок, грузивших торпеды. Это были две «волчьи стаи», которые израсходовали все торпеды в дни боев в районе пролива Лусон и теперь собирались снова выйти в море.
Я посетил вице-адмирала Гувера на борту плавучей базы эскадренных миноносцев «Кёртис». Он носил титул командующего Марианскими островами и, естественно, испытывал великое множество затруднений, часть которых успешно преодолевалась благодаря присутствию на Сайпане нашей плавбазы «Холланд». К ее левому борту прижалось несколько подводных лодок, а у правого стояли на ремонте четыре малых надводных корабля. Как я и предвидел, «Холланд» была самым желанным судном для ремонтников этой передовой базы. Гувер сообщил мне, что вскоре собирается перебраться с Сайпана на Гуам вместе с «Кёртис», и предложил направить туда вторую плавучую базу. Естественно, я был рад пообещать ему это, ибо имел намерение послать плавбазу на Гуам, как только это станет возможным, и создать там свою собственную передовую ремонтную базу.
Вместе с комендантом Гуама генералом Ларсеном я совершил поездку по всему острову, чтобы окончательно определить место для нашего лагеря отдыха. Мы взяли с собой автоматчиков, потому что в джунглях все еще скрывались сотни японцев. Место, выбранное нами, было заброшенной кокосовой рощей, которая спускалась к прекрасному пляжу. С помощью незначительных подрывных работ тут можно было устроить бассейны для плавания. Восточная часть острова нисколько не пострадала от артиллерийского огня. Она как нельзя больше подходила нам, и позже здесь был создан один из лучших лагерей отдыха.
Адмирал Нимиц прибыл вслед за мной, и во время совещания с ним я попросил разрешить мне немедленно начать перебазирование. Это вызвало возражения его начальника штаба, который утверждал, что гавань и без того забита до отказа. Я заметил, что гавань Апра, может быть, и забита, но зато районы патрулирования вдоль китайского и японского побережий не столь забиты подводными лодками, как мне хотелось бы. Втиснув еще один корабль на Гуам, мы сократим расстояние до этих районов и увеличим насыщенность их подводными лодками. Адмирал Нимиц согласился со мной. Поговорив с начальником порта Бекером, я узнал, что он уже наметил места для стоянки двух плавучих баз подводных лодок и эскадренных миноносцев, а также мог выделить место для третьей плавбазы, если я пожелаю занять его. Передовая база, о которой я мечтал в течение многих месяцев, теперь стала реальностью.
Возвратившись в Пирл-Харбор, я обнаружил, что разработанные в последний месяц планы участия подводных сил в «операции Стейлмейт» (вторжение на острова Палау) успешно проводятся в жизнь и подводные лодки уже направляются на свои позиции, 3-й флот адмирала Хэлси находился у западной части Каролинских островов, самолеты 38-го оперативного соединения вице-адмирала Митчера бомбили Минданао и южную часть Филиппин, а острова Бонин и Яп уже подверглись жестокому налету авианосной авиации.
Адмирал Хэлси, готовившийся 15 сентября начать вторжение на острова Пелелиу и Ангаур, потребовал развернуть в разведывательных целях завесу из девяти подводных лодок в 400 милях к северо-западу от островов Палау. Эта группа должна была обезопасить 3-й флот от возможных сюрпризов. Кроме того, у островов Палау и Яп подводные лодки несли обычную спасательную службу.
Когда необходимость в присутствии флота у Палау отпала, адмирал Хэлси направился на север, где 21–22 сентября нанес удар по Маниле, а затем перешел в район Формоза — Рюкю. В связи с этим разведывательная группа подводных лодок заняла новые позиции к востоку от северной оконечности Формозы, оказавшись, таким образом, в зоне обычного боевого патрулирования. Однако ни одной подводной лодке этой группы не представилось возможности атаковать противника. Мы пришли к выводу, что такой способ действий не оправдывает себя, и в последующем никогда больше не прибегали к нему. Подводные лодки этой группы можно было бы с большим успехом использовать у портов, из которых боевые корабли противника могли выйти для поддержки своих сил, или на морских коммуникациях.
Мы успешно справлялись с задачей уничтожения японского военного и торгового флота. К сентябрю на дно было пущено более 4000000 тонн, примерно 2/3 японского тоннажа. Однако и наши потери были не малыми: 28 подводных лодок было уничтожено и шесть повреждено. Сентябрь принес нам значительные потери в подводных лодках.
Из штаба 7-го флота сообщили, что подводная лодка «Робало» не возвратилась в срок и, возможно, погибла. Причина ее гибели оставалась неизвестной. Много позже от филиппинских повстанцев и американского матроса, находившихся в японском лагере для военнопленных на острове Палаван, мы узнали всю историю.
По рассказам этих людей, «Робало» затонула 26 июля 1944 года в двух милях от западного побережья острова Палаван в результате взрыва кормовой аккумуляторной батареи. Четыре человека добрались вплавь до берега: один офицер и трое старшин. Они проделали путь через джунгли до маленького поселка, находившегося северо-западнее лагеря военнопленных. Здесь они были схвачены японской военной полицией и заключены в тюрьму. 15 августа их увезли на японском эскадренном миноносце. Никаких известий о дальнейшей судьбе этих подводников не имеется.