Топить их всех!
Шрифт:
– Уходит? – предположил Даргель.
– Возможно, – не спешил делать оптимистические выводы командир. – Пока это говорит лишь о том, что они сумели восстановить часть оборудования после импульса, посланного нашей антенной.
И тут прозвучал далекий взрыв, чуть слышный без приборов. Акустик подтвердил, что возобновлено глубинное бомбометание.
– Не поверили нашей уловке, – сказал Даргель.
– Поверили, – убежденно произнес командир, – иначе бы шли противолодочным зигзагом, а так БПК идет по периметру острова. Сбросят все бомбы и уйдут на базу.
Взрывы звучали
– Уходят, – доложил акустик.
Морской Волк посмотрел на часы.
– Уже темнеет, будем выбираться. Через два часа – сеанс связи с плавбазой. Нельзя опаздывать, мы можем понадобиться в любой момент…
…Сонар показывал, что вода уже полностью заполнила грот, исчезла и тонкая воздушная прослойка под самым куполом свода, значит, окончательно затоплен был и выход из грота в океан. Но для субмарины это не являлось препятствием. Бортовой компьютер отсканировал и записал в своей памяти все повороты и конфигурацию естественного тоннеля грота и теперь мог в считаные секунды выдать курс для возвращения.
– Самый малый вперед, – скомандовал Макаров, когда на мониторе высветилась замысловато изогнутая линия курса, огибающего все препятствия, зафиксированные при входе подлодки в грот.
Компьютерная система управления просто повторяла в обратном порядке трехмерную модель траектории прежнего движения мини-субмарины.
– Даже обидно, старпом, когда машина умнее тебя, – сказал Илья Георгиевич, глядя краем глаза на монитор сонара.
На экране переливались сплетенные в сетку тонкие белые линии, вычерчивали контуры скал в проходе. Панорама неспешно разворачивалась соответственно осторожному продвижению «Адмирала Макарова». Чуть ощутимо подрагивал под ногами настил, отделяющий от центрального поста аккумуляторные батареи. Вода тонкой струйкой стекала со стойки перископа.
Абсолютно неожиданно зазумерил сигнал предупреждения об опасности столкновения, его тревожная вибрация тут же заставила командира повернуться к экрану сонара. Замигала красным и индикаторная лампа.
– Стоп… – Макаров всматривался в экран и не верил своим глазам.
Его приказ об остановке был излишним, центральный компьютер сам переключил винты на обратное вращение и удерживал теперь субмарину, четко зафиксировав ее на одном месте в толще воды.
– Ошибки быть не может? – тихо спросил командир. – Вывести на экран прежнее изображение.
На мониторе развернулся каркас из линий красного цвета – так схематически выглядел тоннель, когда подлодка входила в него. Изображение наложилось на белые линии – таковым было теперешнее состояние дел. Выход оказался наглухо закрыт огромной плитой обрушившегося козырька над устьем грота. Кругом виднелись набросы отколовшихся камней. Но даже подойти к каменной стене козырька не представлялось возможным, осколок величиной с грузовой автомобиль криво загораживал проток.
По лицу старпома волной пробежалась судорога.
– Результат глубинного бомбометания, – еле слышно промолвил он, – порода непрочная, выветренная, вот козырек от близкого взрыва и откололся. Чтоб его…
Командир прикусил язык, вспомнив, что слишком рано произнес фразу: «Все хорошо, что хорошо кончается». В подплаве поневоле станешь суеверным. Он, подводник с огромным опытом, один из лучших в своем деле, а иначе ему бы и не доверили командовать «Макаровым», не знал, что предпринять.
Чуть подумав, Илья Георгиевич поднес к губам микрофон переговорного устройства, включил связь со всеми отсеками. Обращение было коротким:
– Всем членам экипажа, не занятым на постах, лечь и желательно заснуть.
Что делать дальше – было непонятно, ведь «Макаров» не атомный ракетоносец, который может неделями не всплывать, а мини-субмарина. Штатное всплытие – раз в двадцать четыре часа, иначе кончится запас воздуха, и всем наступит конец. Сколько продлится необычно высокий прилив – было неизвестно. Выйти на связь с плавбазой нереально – это можно сделать только в надводном положении. А ведь субмарина может потребоваться в любой момент! Но ничего этого Макаров не произнес – и так было ясно, что из спасителей российских моряков экипаж «Макарова» сам превратился в пленников грота, наполненного водой до самого купола.
– Ситуация не настолько критическая, какой кажется. – Старпом глянул вверх, словно мог просветить взглядом титановый корпус субмарины. – Запас воздуха позволит нам продержаться сутки. Когда начнется отлив, мы сможем всплыть в гроте и выйти на связь с плавбазой. В экстренных ситуациях инструкция позволяет нам это сделать.
– А толку? – пожал плечами Морской Волк. – Пополнить запас воздуха, подзарядить батареи мы сумеем. Однако задание мы, считай, провалили. Максимум, что нам даст всплытие, – мы сможем подать сигнал бедствия, да и то сомневаюсь, что он пробьется через толщу скалы. Нам в территориальных водах этого долбаного государства российская плавбаза ничем не поможет. А местный президент с удовольствием замуровал бы нас заживо, вот его мечта частично и осуществилась. Честно говоря, выхода я пока не вижу.
Взгляды Даргеля и Макарова сошлись на прозрачной крышке, прикрывавшей замок устройства уничтожения подлодки.
– Старпом, не дыши так часто. Воздуха-то на борту в обрез, – тронул его за плечо Макаров.
– Если неприятность может случиться, то она обязательно случается, – не отрывая взгляда от поблескивающего металлом замка, произнес старпом, – бутерброд всегда падает маслом вниз.
Илья Георгиевич неторопливо спрятал висевший на шее ключ под комбинезон.
– Прилег бы и ты. С такими мыслями не стоит приступать к поиску выхода. А я пока кое-что прикину. Кажется, появилась идея.
Тишина на субмарине царила такая, что было слышно, как тикают часы на запястье у командира. На обычно залитом ярким светом центральном посту приглушенно горела лишь дежурная подсветка да мерцали мониторы. И дело было не в экономии энергии, ее бы хватило, чтобы пережидать с выключенными ходовыми двигателями не на одни сутки. Просто разряжающиеся аккумуляторы выделяют водород, что может привести к взрыву, если вовремя не обновлять воздух. Воздух – вот главная проблема, стоявшая перед командиром в данный момент.