Тополь стремительный (сборник)
Шрифт:
– На вашего Фредди нельзя положиться, - сказал он.
– Фредди болтун. Я даже не знаю, имеет ли смысл посылать его... с важным поручением.
Итак, Чилл не собирался отпираться. Он только сетовал, что Фредди разболтал мне.
– Фредди здесь не причем, - солгал я.
– Историю с разгрузкой "Уиллелы" знают оба континента. Что же касается Фредди, конечно, на него нельзя положиться. И я бы не посылал его в Россию... Он совершенно не знает русского языка. Едва ли сможет объясниться вообще.
Чилл поднял на меня глаза - пустые, стеклянные, ничего не выражающие.
– Выучит, - жестко сказал он.
– Есть захочет, выучит.
Меня
А что бы я сделал на его месте? Хватило бы у меня смелости сказать: "Прощайте, мистер Чилл. Я ухожу на бульварные скамейки"?
Я набрал полную грудь воздуха.
– Мистер Чилл, я категорически возражаю против такого применения искусственного холода В нашем до говоре речь шла о ледяном строительстве и только: о плотинах, мостах, о мирных сооружениях...
– И о различного рода новых применениях льда, не предусмотренных в перечне, - добавил мистер Чилл, ничуть не повышая голоса.
– Дорогой мистер Джонсон, я очень высокого мнения о вас как об инженере, но вы совсем не знаете жизни. Я сам виноват в этом (в голосе Чилла послышалось отеческое назидание). Я посадил вас в уютный кабинет, снабдил вас книгами, чертежной бумагой, письменным столом, мягким креслом, даже сигарами из Гаваны. Вы имели удовольствие изобретать. Я отгородил вас от жизни, я грудью прокладывал вам дорогу и давал вам деньги, чтобы вы могли мыслить продуктивно (образ мистера Чилла в полосатой пижаме и бархатных туфлях, который своей тщедушной грудью прокладывает мне дорогу, вызвал у меня невольную улыбку). Я заботился, чтобы ваши мысли не остались химерами и вы же меня упрекаете. Нехорошо.
– Я с величайшим удовольствием строил бы любезные вашему сердцу плотины, - продолжал Чилл, - но, к сожалению, сейчас это нерентабельно. Три месяца назад в этой самой каюте я подсчитывал с виднейшими лоббистами, во сколько обойдется утверждение вашего проекта. Лоббисты считают, что против нас единым фронтом встанут все строительные компании, а кроме того, владельцы тепловых электростанций, короли угля и нефти. Я еще недостаточно силен, чтобы бороться один против всех. Но даже если мы, улучив момент, протащим ваш проект через конгресс и получим подряд, чего мы добьемся? В наше время государственные стройки влачат жалкое существование. Как только мистер президент потребует добавочных расходов на армию, нам тут же урежут кредиты. Скажите мне спасибо, что я нашел выход, Джонсон. У военных всегда есть деньги. Какое вам дело до этих косоглазых, которых они будут вымораживать? Мы деловые люди. На моих фабриках работает 120 тысяч человек - все чистокровные американцы. Я кормлю их - их жен, ребятишек и старых бабушек. Ради них я обязан брать любой заказ. Или вы хотите, чтобы эти 120 тысяч семей голодали из-за нашей мягкотелости.
Я молчал, и Чилл, решив, что он убедил меня, улыбнулся мягко и ласково. Но я молчал не потому, что согласился.
– Не надо быть наивным, Джонеон, - сказал мне шеф на прощание.
– Жизнь - борьба. За победу иногда приходится перегрызать горло. Наступают великие дни. Мы используем вашу мысль на практике - это будет новая Хиросима. Я думаю, мы заработаем на этом деле славно. Ваша доля может дойти до трех миллионов лет через пять. Три миллиона - всегда деньги. Вы сможете прожить всю жизнь, ничего не делая, поехать на яхте вокруг света или купить усадьбу с речкой и построить для собственного удовольствия ледяную плотину, чтобы освещать свой гараж. С тремя миллионами можно быть сумасбродом и даже филантропом. Ведь вам не снилась такая сумма, Аллэн, а?
Глава 16
ДЖО очень удивился, когда я попросил его познакомить меня с "подрывными элементами".
– А стоит ли?
– спросил он, и в его голосе я услышал глубокое недоверие к преуспевающему инженеру. И когда я объяснил, что речь идет об оружии, Джо все еще пытался успокоить меня, говоря, что они сами предупредят рабочих, в любом порту, куда бы ни пошла "Уиллела".
Но мне все-таки удалось уломать Джо. Он попросил меня подождать на нижней палубе и вскоре привел туда молодого худощавого кочегара, смуглого от угольной пыли, въевшейся в поры.
– Вилкинс, - представился "подрывной элемент". Я спросил его, не коммунист ли он, и был разочарован, получив отрицательный ответ. Совершенно неожиданно для самого себя я понял, что в душе у меня произошел переворот. В наших кругах принято было говорить о коммунистах с некоторой опаской, но сейчас, когда я сам свернул с дозволенного пути, мне казалось, что только коммунист мог указать мне надежную дорогу.
– И зачем только вы, инженеры, выдумываете такие пакости. А еще ученые люди!
– с упреком сказал Джо, когда я закончил рассказ о намерениях Чилла.
Я покраснел, как будто в самом деле был виноват. И мне было приятно, что кочегар Вилкинс нашел нужным прийти ко мне на помощь.
– Ерунду городишь, Джо, - сказал он.
– Вещи сами по себе не бывают злыми и добрыми. Ружье - штука хорошая, она выдумана для охоты. И пароходы очень полезны - тебе не надо это объяснять. А когда нашему брату дают в руки ружье и сажают на пароход, чтобы мы убивали корейских крестьян, - это очень скверно. Но изобретатели здесь не при чем.
– Так вы считаете, что это дело неотложное?
– продолжал он, обращаясь ко мне.
Я подтвердил. "Уиллела" должна была завтра к вечеру прийти в Пальматаун. Послезавтра летчики Чилла возьмут аппараты на борт, и в тот же день они будут сброшены на деревни восставших партизан. Не думаю, чтобы Вилкинс мог переубедить наемников доллара.
Между тем к нам присоединились еще трое: долговязый швед, малиновый от загара, худощавый итальянец и негр. Каждый из них крепко пожал мне руку, кроме негра, разумеется. Негр не рисковал протянуть руку белому мистеру.
Когда я закончил рассказ, второй раз передавая им все с самого начала, сразу вспыхнул спор. Никто не сомневался - аппараты надо уничтожить, но как?