Топот шахматных лошадок
Шрифт:
— Ох, Кот, как я тебя понимаю… Но все же ты не суди сгоряча. В бизнесе, там ведь своя тактика и стратегия. Это как на войне. Иногда стреляют сразу, а бывает, что делают всякие обманные манёвры, чтобы обхитрить противника. Потом все равно его гробят, но с наилучшей для дела выгодой.
— Вот именно, «выгодой»!.. — тонко, с какой-то совсем малышовой обидой сказал Костя и вцепился в сиденье (сильно трясло). — Если бы с его милым Шуриком случилось такое, он бы про выгоду не думал. Потому что наследник и главная
— Это ты зря. Не надо вешать кошек на брата…
— А он не настоящий брат — беспощадно возразил Костя. — Матери-то разные. Это он для него настоящий сын, а брат… одно название. Из своей Америке даже ни разу не поговорил со мной и ни словечка не прислал… Вадим, уйти бы куда-нибудь от всего от этого…
— Хочешь, поговорю с отцом, чтобы отпустил тебя к моей бабушке в Парфёновку? Скажу: в целях безопасности. Будешь с тамошними пацанами в ночное ездить, как в тургеневские времена…
— Хочу! — вскинулся Костя. Но при этом зацепил рукой сидевшего в кармане шахматного конька. И мгновенно вспомнил Белку. — Только… не сразу, ладно? Я подумаю…
Вадим глянул из дрожащего зеркальца рыжими глазами. От него, от Вадима, ничего невозможно было скрыть.
— Влюбился?
— Иди ты знаешь куда! — завопил Костя, стараясь громкостью скрыть ненатуральность возмущения. И сменил тему: — Деньги-то забери.
— Здрасте вам! С какой стати?
— А мне они зачем? Тем более, от этой сволочи…
— А мне, значит, от сволочи можно?
— Но не тебе же лично, ёлки-палки! — опять взвыл Костя. — Вашему «Локатору»!.. Ну, это как трофей! Были патроны у врага — стали наши. Поможете хоть нескольким ребятам!
— М-м… в этом что-то есть… — промямлил Вадим. — Но… нет. Не могу я соваться в историю… Кот, если правда хочешь сотворить доброе дело, поехали в одно место…
— Поехали!
Путь оказался недолгим. Проскочили заросшей дорогой и остановились у маленькой церкви с шатровой колоколенкой и голубыми главками-луковицами. Ярко сияли кружевные кресты. Костя удивился. Никогда такой церкви он в городе не видел.
Вышли из машины. Вадим перекрестился на образ над церковной дверью и посмотрел по сторонам. От спрятанного в кленах кирпичного дома шел к церковному крыльцу священник.
— Сережа, — сказал Вадим.
Священник оглянулся, зашагал к приехавшим, цепляя рясой желтые одуванчики. Заулыбался. Был он молодой, с редкой бородкой, с русыми прядками, по мальчишечьи торчащими из-под черной шапочки. Глянул на Вадима, на Костю очень голубыми глазами.
Вадим взял Костю за плечо.
— Вот, отец Сергий, привез отрока Константина. Хочет он сделать пожертвование.
Отец Сергий не удивился. Сказал серьезно:
— Идемте, дети мои… — И пошел впереди.
На крыльце Вадим перекрестился снова, священник тоже. Вошли в сводчатый
Костя оказался в церкви впервые. То есть его крестили в младенчестве, но он ничего не помнил. Сейчас, после солнца, ему показалось, что в храме темно. Мерцали нимбы почти неразличимых ликов, дрожали огоньки нескольких свечек. В сторонке тихо молились две старушки. Пахло воском и было зябко. Костя ладонями обхватил голые локти. Он чувствовал себя незваным пришельцем.
Вадим осторожно повернул Костю за плечи.
— Вот, смотри…
Справа на выступе стены висел образ Богоматери с Младенцем (такой же, только очень маленький, стоял на полке в комнате у Эммы, новой отцовской жены, среди флакончиков и шкатулок). Ниже иконы белел бумажный лист с крупными печатными словами: «Братья и сестры! Наша община помогает клинике, где лежат дети с онкологическими заболеваниями. Пожертвуйте на их излечение». Прямо на полу стоял клепаный железный сундук с прорезью в плоской крышке.
— В той больнице несколько десятков девочек и пацанов, — сказал Вадим вполголоса. — Некоторые совсем крохи. Многие могут не дожить до твоего возраста. Постоянно не хватает лекарств…
Костя вспомнил, что когда-то видел эту (или похожую) больницу в Новостях. Стриженные наголо малыши с шеями-стебельками, в мятых сизых пижамках… Тогда он посмотрел, поморщился и забыл. Сейчас это выскочило в памяти снова. И вспомнилось, что некоторые ребятишки были жизнерадостны, улыбались. Не знали?..
Костя начал суетливо вытаскивать из кармана скомканные банкноты, одну за другой толкал их в темную щель. Отец Сергий, видимо, разглядел, какие это деньги. Качнулся, хотел сказать что-то.
— Все в норме, — остановил Вадим. — Я потом объясню…
Отец Сергий положил легкую ладонь Косте на голову.
— Господь не оставит тебя, мальчик…
Костя замер, боясь шевельнуть головой. Вадим сказал:
— Костя у нас неверующий. По крайней мере, он сам так думает…
— Все равно Господь не оставит, — вздохнул священник.
Уже у машины Костя оглянулся, снова посмотрел на церковь. На большую икону, что висела выше входа. Спросил у молодого отца Сергия:
— Это Иисус Христос?
— Да, это наш Спаситель.
— У него книга, а на ней слова. Отсюда не разглядеть. Что там написано?
— Там написано: «Заповедь новую даю вам. Да любите друг друга»…
— Разве она новая? — неловко сказал Костя.
— Новая была две тысячи лет назад, когда Спаситель произнес эти слова. С той поры стала вечная.
— Не получится, — насупленно и даже виновато проговорил Костя. — Разве можно любить всех?
Он стоял у дверцы, опустив голову, но заметил, как Вадим быстро посмотрел на отца Сергия. Тот кивнул без удивления: