Тора для атеиста
Шрифт:
Нас можно назвать еще счастливчиками по сравнению с жителями Кампучии, где восставшие рабы были еще более дикими, неслыханно примитивными, омерзительными и жестокими. Это были лесные жители, которые, по-видимому, ненавидели городское население. И, действительно, когда эти люди взяли власть в свои руки, они изгнали жителей городов в дремучие джунгли, отобрали у них жилища и практически всю собственность, расстреляли людей с высшим образованием, а заодно и тех сомнительных, которые носили очки. Отменили деньги. Люди работали за горсточку риса по 16–18 часов в сутки. Ввели запрет на любые передвижения внутри страны. Отменили почтово-телеграфную связь. Разрушили институт семьи. Мужей и жен
Воистину, все познается в сравнении. Вспомним, что при захвате Вьетнама коммунистами, миллион жителей этой страны бежали на самодельных лодках и плотах в открытый океан в надежде доплыть до свободного берега. И тогда, как мы уже говорили, Израильский премьер-министр Менахем Бегин, религиозный интеллигент, предоставил нескольким тысячам вьетнамцев статус репатриантов в соответствии с заповедями Торы.
Итак, эти счастливые вьетнамцы, которым повезло на земле Израиля, и те несчастные, которым не повезло, поскольку они утонули, бежали от вьетнамских коммунистов, испытывая ужас от них.
А вот когда вьетнамские коммунисты вступили в Кампучию, то это был светлый праздник для местного населения, ибо вьетнамский коммунистический ад представляется светлым раем по сравнению с архи чудовищным кампучийским адом. Недобитые горожане вернулись в свои опустевшие города. Разлученные семьи воссоединились. Кое-кто разыскал свои далеко запрятанные дипломы. А близорукие и дальнозоркие приобрели, наконец, долгожданные очки. Но, самое главное, неслыханный по своему масштабу и формам внутренний террор прекратился.
А нам, евреям, изучающим сегодняшнюю главу Торы, теперь отчетливо виден, понятен и близок Божественный замысел: человеку, который отказался от свободы, презренному духовному рабу действительно следует пробить ухо гвоздем. Чтобы не восхищаться им, как Максим Горький восхищался босяками, а презирать их, никогда не поддерживать их ни своими руками, ни своим интеллектом.
Будем верны этой заповеди Торы.
Между тем, спустя тысячелетия, общечеловеческая культура в лице далеко не бесталанных ее представителей, буквально проигнорировала постулаты Ветхого Завета, часть которого является наша Тора.
Алексей Максимович Горький, например, всю силу своего незаурядного таланта посвятил апологетике российских босяков. Он не заметил у них пробитого уха. Наоборот, возвысил и романтизировал их. Потом схватился за голову, но было уже поздно. Ибо босячье Петрограда уже захватило власть в свои руки в 1918 году, устроило массовые погромы, вакханалии, потрясающие кровавые безобразия.
Так проявил себя «грядущий хам», предсказанный оппонентом Горького Мережковским.
Обалдевший от крушения своих надежд и своей философии, Алексей Максимович написал длинное отчаянное письмо своему кумиру Владимиру Ульянову. Ленин пометил письмо Горького словами «несвоевременные мысли». Горький использовал эти слова в качестве названия для своей книжки, которую опубликовал в последней свободной типографии Петрограда. Эта книжка могла бы стать великолепной иллюстрацией для изучающих Тору сегодня. Но книжка была запрещена, а Горький убежал из России на остров Капри, где благополучно пережил Гражданскую войну. Позже по приглашению Сталина он вернулся в Советский Союз, стал во главе Союза Советских писателей. Объявил торжественно: «Если враг не сдается, его уничтожают», после чего и сам был отравлен.
Но апология рабов не прекратилась. Известный и фанатичный марксист, литературный критик Павел Коган писал: «Покажите мне хоть одно крупное литературное произведение, не проникнутое пафосом социалистической идеи, и я положу партийный билет на стол». И он был прав. Анатоль Франс, рассказавший об ужасах Великой Французской революции, когда кровь из под гильотины текла вдоль бордюров, как дождевая вода, когда жестокие извращения человеческой природы достигли своего омерзительного апогея, этот же Анатоль Франс приветствовал Октябрьскую революцию в России и ее буревестника Максима Горького, который очень скоро сбежит от ужасов этой революции на тихий буржуазный остров Капри.
Между тем, никакие уроки истории так и не заставили больших и малых писателей отказаться от опасного босячья, которым не восхищаться следует, а своевременно пробить ухо шилом.
Так наш любимый Илья Эренбург в молодости своей пленился идеями утопического социализма и воспел последнего представителя этого племени, который присвоил себе имя древнегреческого героя Гракх.
Сей новоявленный Гракх проживал во Франции во время Французской революции и дожил до ее окончательного краха, но духовно не капитулировал. Он сотворил рукопись «Государство равных» и готовил государственный переворот с целью воплощения в жизнь своей идеи. Но его поймали, арестовали и препроводили на гильотину. Однако же рукопись осталась в архиве Сорбоны.
Через столетия ее прочитали два молодых студента Пол-Пот и Иенг-Сари, которые были сыновьями богатых купцов из французской колонии Кампучии. Они приехали в Париж за академическими знаниями, но выбрали книгу «Государство равных». Что из этого получилось, мы уже рассказали выше.
Эти страшные документальные свидетельства еще раз подтверждают великую мудрость Торы, которая указывает нам: никогда, никогда, никогда не потакайте закоренелым рабам, не романтизируйте их, не воспевайте их. Наоборот: «Пробейте им ухо обязательно и своевременно».
Мудрость Торы выше литературных талантов, известных и признанных писателей, которые, как мы видим, впадают в ошибки.
Религиозный еврей воспринимает это положение безоговорочно за счет сердца и веры. И будет поэтому сверять заявления политиков и вдохновенные строки поэтов со скрижалями Торы. А еврей-атеист, возможно, сделает это на основании достоверного исторического анализа. А чтобы ему это было легче сделать, приведем достаточную базу данных.
Замечательный русский писатель и поэт Максимилиан Волошин обнаружил в архивах Сорбонны документальное описание некой дворянской тусовки незадолго до Великой Французской революции. В стенах старинного замка за бокалом легкого вина, похрустывая крылышком бекаса, среди напомаженных ливрейных лакеев, в свете канделябров и каминов, присутствующие предавались не только возлияниям, но и пленительному вольнодумству. Улыбчиво и мечтательно толковали они о свержении абсолютизма, о падении Бастилии, грезили СВОБОДОЙ, РАВЕНСТВОМ и БРАТСВОМ, которые непременно наступят, как только исполнится все, наговоренное ими здесь.
Приятно высказывались все участники этой трапезы, и только один какой-то аббат помалкивал. «Почему же, святой отец, вы молчите?» — спросили его — «Или вы не согласны?»
«Я согласен», — ответил аббат, — «Революция очень скоро свершится, абсолютизм будет низвергнут, БАСТИЛИЯ падет. Но только всем нам, здесь присутствующим, при этом головы отрубят».
Наступило неловкое молчание. Аббат разом испортил хозяевам и гостям изысканный обед, веселое пищеварение и высокий настрой души.
«Аббат, надеюсь, сказанное Вами, не относится к женщинам. Нельзя же, в самом деле, отрубить голову даме».