Торг с мертвецами, часть 1

Баринова Марина Вячеславовна

— Ваша светлость. Брат Ласий, — ухнул рыцарь, тихо бряцнув кольчугой. Ихраза он проигнорировал. — Вас ждут.

* * *

«Сколько святости в одном тесном кабинете! Удивительно, что он еще не засиял как днем».

Ихраза оставили за дверью, и Демос, оказавшись в окружении церковников, бегло оценил обстановку. Помещение, в которое его привели, уступало знаменитому Гранатовому кабинету Ладария и размерами, и убранством. Оно располагалось на нижних этажах — точной дороги канцлер не запомнил — и явно не предназначалось для приема важных гостей. Низкие арочные своды, узкое стрельчатое оконце, стены белили еще при Таллонии Великом. Скудная мебель была старой,

но добротной: на столах сохли старательно украшенные листы с витиеватыми буквицами — труд переписчиков, полки уставлены множеством банок темного стекла, глиняных горшочков, в подписанных деревянных ящичках покоились краски и писчие принадлежности.

Великий наставник Ладарий внимательно изучал один из переписанных листов и оторвался от своего занятия лишь когда за Демосом закрылась дверь.

— Канцлер.

— Ваше святейшество.

«Все еще старается делать вид, что важность моего присутствия преувеличена?»

Брат Ласий пропустил Деватона вперед и жестом пригласил сесть на устланную тонким ковриком лавку, поклонился Ладарию и обменялся кивками с главой Коллегии. Наставник Рувиний, прозванный Черным грифом за любовь к темным рясам и внешнее сходство с хищной птицей, впился в канцлера немигающим взглядом.

— Хорошо доехали, лорд Демос? — лишь из любезности спросил он.

— Все в порядке, благодарю. Брат Ласий кратко посвятил меня в суть произошедшего, но у меня остались вопросы.

— Поверьте, у нас тоже. — Ладарий устало потер глаза. В скупом свете церковных свечей он выглядел дряхлее обычного, а халат, надетый поверх нижней рясы, выдавал, что новости застали главного церковника уже в опочивальне. — Эклузуму нужно ваше содействие.

«Хочется съязвить и поплеваться ядом, но с этим успеется. Ладарий слишком меня ненавидит, чтобы дергать по пустякам. Если он обращается за помощью сейчас, значит, исключительная проблема требует поистине исключительных решений».

— Редкий случай, — не удержался канцлер, достал из кармана кисет с курительными принадлежностями и вопросительно взглянул на церковников. Ладарий равнодушно взмахнул рукой, а Черный гриф даже снизошел до того, чтобы подать лучину.

«Какие любезности, с ума сойти!»

Пока Демос набивал трубку, Рувиний взял слово:

— Произошедшее с императорским караваном возмутительно, но, увы, не беспрецедентно: история знает случаи, когда простолюдины нападали на собственных владык, убивали их и грабили. Причин тому множество: деспотизм и жестокость сюзеренов, голодные времена, недовольство реформами и налогами… Однако то, что рассказала баронесса Тьяре, выбивается из общей картины.

— Как леди Лисетте удалось бежать? — спросил Демос и поднес лучину к свече.

— По ее словам, она воспользовалась суматохой боя и, взяв дочь, сразу бежала в близлежащий лес. Дама шла вдоль берега озера, пока не наткнулась на одинокого рыбака. Старик пожалел их и согласился отвезти в Миссолен. Хотя, по моему мнению, решающее слово сказал медальон с изумрудом, что баронесса отдала ему в благодарность за помощь. — Черный гриф вытащил из поясной сумочки драгоценность и положил перед Демосом, поежился от сквозняка, плотнее запахнул шерстяную накидку и навис над столом, отчего стал еще больше похож на птицу. — Украшение мы все же забрали и заплатили серебром. Негоже простолюдину владеть такими вещами.

— Что сталось с остальными дамами?

— Скоро выясним. Отряд выезжает на рассвете.

— Мои гвардейцы нужны?

— Пригодились бы, — проворчал Ладарий. — Неизвестно, чего ожидать от людей, осмелившихся напасть на императора. Впрочем, есть догадки. Вспомните, с какими словами деревенские пошли на караван. Кара за грехи, наказание за роскошь и расточительность,

покаяние…

— Где-то я уже это слышал, — проговорил Демос.

— Вы намекаете на еретика Аристида, под влияние которого попал мятежный король Хайлигланда, — понимающе улыбнулся Великий наставник. — Но это не его происки. Наш зачинщик гораздо ближе.

— Мне известно, что Аристид отправил нескольких проповедников в империю сеять ростки новой веры. Добрались не все, а те, кому повезло, скоро встретились с моими людьми. Но Хайлигланд мог прислать и других.

— Вам знакомо имя брата Альбумуса? — спросил Черный гриф.

Демос откинулся назад, выдыхая клуб дыма в потолок.

— Наслышан. Настоятель одного из северных монастырей и автор нескольких известных трудов по богословию. Мне говорили, что это человек блестящего ума, чье красноречие некогда покорило даже покойного императора.

— Да, Маргий высоко ценил труды брата Альбумуса, — согласился Ладарий. — Настолько высоко, что просил у меня за него. Собственно, именно поэтому Альбумус стал настоятелем обители в Тордоге.

— Видимо, вы не настолько разделяли восхищение Маргия, раз отправили его в дыру на границе Ваг Рана, Освендиса и Бельтеры.

— Наоборот, возлагал большие надежды. Вы верно отметили, это место — сущая дыра. Предыдущий настоятель больше интересовался наполнением винных погребов бельтерианскими редкостями, нежели развитием монастыря, и мне нужен был человек, способный поставить там дела на лад. Забегая вперед, скажу, что за пять лет Альбумус превратил его в процветающий монастырь, настоящую жемчужину запада империи. Но блеск этой жемчужины был ледяным.

Демос с сомнением покосился на церковника:

— Не понимаю метафоры.

— Брат Альбумус — аскет, — пояснил Черный гриф. — Его понимание следования Пути, скажем так, со временем приобрело слишком радикальные черты.

— Выходит, они с Аристидом — два сапога.

— Отнюдь, — покачал головой Великий наставник. — То, чем занимается брат Аристид — чистой воды ересь. Даже если не принимать во внимание его идеи об отказе от некоторых обрядов и закрытии монастырей, основной вред от Аристида в том, что он и его последователи иначе трактуют Священную книгу и именно свою трактовку переводят на другие языки. И лишь за это по нему давно плачет костер. — Ладарий закашлялся и продолжил севшим голосом. — Альбумус, напротив, не еретик, но ретроград каких поискать. Он великолепно образован и прекрасно разбирается в богословии. Все его проповеди основываются лишь на изначальном тексте Священной книги. Став настоятелем в Тордоге, он повел обитель к свету путем всевозможных ограничений, ужесточения правил и сурового наказания за провинности. Любого другого на его месте через какое-то время аккуратно бы задушили или подстроили случайное падение в реку… Но харизма Альбумуса была настолько сильна, что ему удалось повести за собой монахов — людей, что еще вчера игнорировали пост, лили вино рекой и не гнушались обществом женщин. Признаюсь, навестив обитель спустя пару лет после появления в ней Альбумуса, я был поражен. Дисциплина, аскетизм, соблюдение заветов… Но радовался я рано.

— Полагаю, протеже Маргия слегка увлекся святостью и на одном Тордоге не остановился.

Великий наставник отрешенно глядел в одну точку, продолжая рассказ.

— У Альбумуса есть лишь один грех — гордыня. Трудно найти большего праведника и радетеля веры, чем он. Шли годы, и это сыграло с ним злую шутку. И с теми, кто его возвысил.

В голосе Ладария звучала искренняя печаль, смешанная со старой болью, следы которой он даже не пытался сейчас утаить. Демоса это поразило.

«Удивительно. Хранитель милостивый, да эта старая перечница еще способна на чувства!»