Торг с мертвецами, часть 1

Баринова Марина Вячеславовна

«Возможно, кто-то из зараженных успел проскочить и спрятался где-то в бедняцких кварталах. Возможно, болезнь уже начала поражать несчастных, а до нас просто не дошли вести. Эпидемия всегда начинается именно там. Быть может, кто-то из больных попробует тайно пробраться в город с воды — и тогда жди беды в восточной части города. Но смерть обязательно придет, и смерть жуткая. Лишь бы она не добралась до Ньора».

Со своей стороны Демос сделал все, чтобы защитить город от проникновения чумы: выделил карантинные зоны для новоприбывших, жертвовал общинам, занимавшимся уходом за больными, спонсировал приюты и деятельность молодых врачей. Зная о том, что этот недуг передается

от человека к человеку, он распорядился закрыть общественные бани и рынки, временно запретил театральные представления и празднования. Приглашенные ко двору лекари составили рекомендации для горожан, и глашатаи ежедневно разъезжали по улицам, напоминая о важности соблюдения предостерегающих мер — но едва ли оцепеневший от ужаса народ к ним прислушивался. Демос лично поднял все хроники, в которых упоминались эпидемии чумы и, сопоставив факты, продавил в Малом совете указ о массовом истреблении крыс. Город обещал щедрую плату за каждую дюжину убитых грызунов. Но Демос знал, что рано или поздно этих усилий все равно окажется недостаточно.

Неприятнее всего его удивила реакция Эклузума. Великий наставник — человек, которого простой народ считал едва ли не святым при жизни, наместником самого Хранителя на бренной земле… бездействовал. И без того закрытый от простолюдинов град церковников ныне был похож на обороняющуюся крепость. Лишь расположенные в других концах столицы монастыри и Святилища продолжали вести службы, но делали это все с меньшей охотой.

«Путь учит любви, милосердию и жертвенности. Призывает помогать ближнему даже в самый трудный час. Но что делают те, кто проповедует это учение? Запираются в своих церквях. Отворачиваются от страждущих, объясняя происходящее лишь божьей волей. Но смилуется ли бог над ними самими, когда настанет час?»

Лишь в паре Святилищ наставники согласились включить в проповеди советы, что помогут избежать болезни, да и те вскоре отменили службы, ибо каждая проповедь собирала людей в одном небольшом помещении, а это могло привести к распространению болезни.

Миссолен почти замер. Горожане попрятались по домам, но торговля еще кое-как шла. Работали лавки, пекся хлеб — людям нужно было что-то есть. Недостатка пищи столица пока что не испытывала, и все же изобилие не могло длиться вечно.

— Поделитесь причиной такой срочности? — обратился Демос к монаху. Из окна канцлер увидел, что экипаж свернул с главной улицы на запад и медленно катился по узкой улочке, объезжая парадную часть Эклузума.

— Разве вы еще не догадались? — прошелестел брат Ласий. — Великому наставнику нужна ваша помощь.

— Какая честь! — съязвил Демос. — И скольких усилий ему стоило переступить через гордыню и решиться на такой шаг?

Монах устало вздохнул и поскреб череп. Хранивший безмолвие Ихраз спрятал недобрую улыбку в уголках рта, и Ласий косо на него взглянул. Не доверял.

«Кажется, Ихраз впервые окажется в Эклузуме после своего несостоявшегося предательства. Интересно, что он чувствует, вспоминая то, как все закончилось? О чем думает? О мести? О сестре, что погибла, став жертвой его неправильного выбора? Мы почти не разговаривали откровенно с тех пор, как все случилось. Прошло полтора года, и за все это время Ихраз и словом не обмолвился о Лахель».

Энниец почти не изменился после гибели сестры. Лишь потухшие, мертвые глаза да одержимость службой выдавали его бесконечное одиночество. С той поры для него не существовало ничего, кроме череды выполняемых поручений. Ни собственных желаний, ни стремлений — больше не для кого было стараться. Ничего не осталось. Ихраз жил долгом и одними лишь желаниями

своего господина, поставив на остальном надгробный камень.

— Воздержитесь от острот, лорд Демос, — тихо сказал церковник. — Дело не только срочное, но и крайне деликатное. Увы, на этот раз у Эклузума действительно связаны руки. Я кратко изложу суть, но детали вы узнаете по прибытии.

— Слушаю.

— Этим вечером к пристани Эклузума причалила лодка. Некий рыбак привез женщину с ребенком. Одета она была богато, но облачение было изрядно потрепано. Дама заявила, что она — баронесса Лисетта Тьяре, фрейлина императрицы, а ребенок — ее дочь.

Канцлер недоверчиво взглянул на Ласия:

— Насколько я могу судить, двор Изары уже должен был прибыть в Ньор.

— Верно. Стража Эклузума немало удивилась таким гостям, но доложила куда следует. Прибывших задержали и отправили на карантин. Позже я лично опознал даму — это действительно баронесса Тьяре. Женщина настолько красивая, что трудно осуждать слабость вашего брата и ту внебрачную связь.

«Мог лишний раз не напоминать о позоре моей семьи».

— Это дела прошлого, — отмахнулся канцлер. — Каким образом она оказалась в лодке? И где в таком случае остальной двор?

— Леди Лисетта рассказала занимательную историю. По ее словам, караван императрицы успешно обогнул озеро Ладрис, после чего свернул на север. В тех местах сходятся два тракта: один ведет к горам, на Ньюр и Тиррайю, другой — на юг, в Гайенху. Там много деревень, что живут на доходы от путешественников и купцов. Тракт неплохо охранялся и считался безопасным. Однако удивило дам не это. Местность, что ранее источала гостеприимство, стала недружелюбной. По словам баронессы, мор еще не добрался до тех мест, однако люди смотрели на всех проезжавших с неприязнью.

Демос пожал плечами:

— Неудивительно. Сейчас каждый путешественник может нести смерть. Одного больного достаточно, чтобы погубить целое поселение.

— Но у всего есть предел, — отозвался Ласий. — Узнав, что перед ними знатные дамы, жители бросились на караван с криками о божьей каре, наказании господнем за роскошь и необходимости в покаянии. Охрана поступила правильно: как только местные проявили агрессию, экипаж с императорской семьей и небольшим отрядом воинов тут же погнал лошадей вперед. Кареты с фрейлинами и обозы с вещами отстали. Началась стычка с деревенскими, по итогам которой оставшаяся стража пала, а дам схватили. К счастью, императору и его матери удалось уйти.

Монах рассказывал о случившемся ровным, лишенным всяких эмоций голосом, но Демоса прошиб холодный пот.

— Моя жена… — прохрипел Демос, не совладав с чувствами. — Ее тоже…

Брат Ласий лишь покачал головой.

— По словам баронессы, она была в экипаже Изары. У императора начался жар, и леди Виттория вызвалась помочь с лечением. Ей удалось спастись.

— Слава Хранителю. — Демос едва не сполз на подпрыгивающий пол от внезапно накатившей слабости.

Бывший дознаватель с укоризной посмотрел на канцлера.

— Знаю, у вас мало причин жаловать служителей Пути и еще меньше поводов для симпатии к Коллегии. И хотя моя биография полна деяний, за которые Хранитель не похвалит, все же я не изверг и не получаю удовольствия от чужой боли. — Брат Ласий наклонился вперед так, что их с Демосом носы едва не соприкоснулись. — Поверьте, если бы с вашей супругой что-то случилось, я бы доложил об этом еще быстрее и сделал все, чтобы ей помочь.

Экипаж остановился, снаружи послышались тяжелые шаги и звон металла. Спустя мгновение дверца открылась, и Демос увидел рослого брата-протектора.