Торговцы смертью

Спиллейн Микки

— Ваша игра зашла слишком далеко, мистер Мэнн.

Измученный, перепуганный старик все же не побоялся сказать мне такое.

Я поднял его с кровати и потащил в соседнюю комнату. Даже вид трупа Яму нисколько не поколебал его.

— Вы этим ничего не добьетесь, — решительно заявил он, глядя на меня.

Он махнул рукой в сторону, где лежал Яму, даже не удосужившись взглянуть на то, что с ним сталось, и добавил:

— Вы же, наверное, догадываетесь, что в свое время я тоже... устраивал нечто подобное?

Мне

стало обидно. В конце концов, он пришел к нам за подаянием, а не мы к нему, а держится, словно ему принадлежит весь мир. Всего-то управляет каким-то клочком земли, да и то если мы поможем ему содержать его в порядке.

— Старина, тебя обвели вокруг пальца. Тебя украли Советы, а старались убедить, будто это сделали американцы.

Тейш кивнул в сторону Яму:

— Он американец?

— Наверное, по рождению.

— А другой?

— Красный шпион.

— Нет. Он хорошо говорит по-английски. Очень хорошо.

— Тейш, ты не настолько хорошо знаешь язык, чтобы судить. Другой был Малкольм Турос.

Его покрасневшие глаза с ненавистью смотрели на меня. Наверное, он вспомнил, как сам преподнес мне Вей Локку на тарелочке.

— Можете меня убить, но я знаю, что говорю.

Черт с тобой. Я распахнул пиджак специально, чтобы он увидел кровавое пятно, которое расплылось по всей талии.

— Я не ради всякого позволяю в себя стрелять, — сказал я.

Но он был непоколебим.

— Это мне ни о чем не говорит. Вы и сами в себя могли выстрелить. Будучи раненым, можно удалиться с поля боя. А для людей легковерных раны могут показаться весьма убедительным доказательством всего, чего угодно.

Я с усмешкой посмотрел на эту занозистую козявку. У старости есть свои привилегии, и он воспользовался ими в полной мере. Но у меня оставался еще один козырь. Я вынул из кармана магнитофон-пудреницу и включил запись разговора Вей Локки и Сарима Шея, который записала Рондина. Когда лента кончилась, я сказал:

— Старик, ты оказался не в той компании.

Теперь у него в глазах не было страха, а были глубокая усталость, душевная боль и обида за то, что с ним сделали, и желание воздать всем должное, если ему удастся вернуть власть.

— Простите, мистер Мэнн. Вину за нанесенное вам оскорбление я могу искупить только ценой жизни. Она в ваших руках.

Он ждал, что я отвечу. При любых других обстоятельствах он убил бы меня.

— В Селачине сейчас находятся два моих соотечественника. Тедди Тедеско и Питер Мур. Ваши люди загнали их в горы и травят там по наущению тех же людей, которые поступили с вами подобным образом. Остановите их. Хочу, чтобы они вернулись живыми. Это мои друзья.

— И это все?

— Это все, — ответил я.

И Тейш позвонил, заказав разговор в кредит, который никогда не будет оплачен владельцем телефона — Яму Горки. Через тридцать минут Тейш сложным

путем, через Атлантику, связался со своим дворцом и отдал четкий и строгий приказ. Говорил он минут пять и, положив трубку, сказал:

— Все сделано.

— Почти, — ответил я и, взяв трубку, позвонил Вирджилу Адамсу. Доложил ему обо всем, что произошло за последние несколько часов, и о том, что Тедди и Пит в безопасности. Он на минуту лишился дара речи от радости, но, уловив жесткость в моем тоне, спросил:

— С тобой все в порядке, Тайгер?

— Ранен.

— Сильно?

— Нет. Продержусь.

— Не дури. Возьми на подмогу Ленни и Кейси Балланку. Передай им эстафету.

— У меня в этом деле присутствует личный интерес, приятель, — ответил я и положил трубку.

Тейш наблюдал за мной с вновь обретенным интересом. Затем я позвонил Чарли Корбинету.

— Я нашел Тейша, Чарли.

— Где? (Я услышал, как он вскочил на ноги.)

— В квартире над баром Слоуна. — Я назвал адрес. — Как Вей?

Когда я назвал ее имя, Тейш вцепился побелевшими пальцами в подлокотники кресла. Чарли ответил:

— В сознании, но еще не говорит. Она выкарабкается. Она не станет говорить ни с кем, кроме тебя. Да, Тайгер, Конгресс приостановил расследование по нашей организации.

— У Мартина Грейди все теперь в порядке, не так ли?

— Они на время замораживают расследование, которым занимается комиссия конгресса. Похоже, никто не может понять, как тебе это удалось, но вопросов не задают. Готовься к встрече с Хэлом Рэндольфом.

— Я не приеду, полковник.

— Ты что...

— Малкольм Турос еще на свободе. Он допустил промашку с главной мишенью, но у него есть еще одна, пусть и не основная. Это я.

Положив трубку, я повернулся к Тейшу и рассказал ему все, что произошло с момента его похищения. Когда я закончил, он кивнул, буравя меня своими черными глазами, и произнес:

— У меня будет сын, похожий на тебя. Я постараюсь, чтобы он был таким, как ты.

Я ничего не ответил. Вынув носовой платок, я затолкал его под рубашку, на рану. Она начинала болеть. Сквозь шум дождя и грохот веселья внизу я услышал вой сирен приближающихся полицейских машин. Затянув пояс плаща, я сунул руки в карманы.

Мои пальцы нащупали рубин. В нем было что-то чувственное. Стоило мне до него дотронуться, как в моем воображении возникала маленькая фигурка смеющегося надо мной дервиша. Кружась в танце, он постепенно приближался ко мне, где было достаточно света, чтобы я мог разглядеть его. Я понял, что теперь ему от меня не уйти. Я разгадал его связь с рубином. Оставалось только назвать имя, и видение исчезнет навсегда.

Сирены звучали все громче, и на улицу начали высыпать люди.

— Через минуту полиция будет здесь. Теперь все будет в порядке.