Торговец кофе
Шрифт:
– Ты по-прежнему вынашиваешь этот проект? – Нунес обвел глазами зал.
Мигель почувствовал, как по его спине пробежали мурашки.
– Конечно.
– Может быть, сейчас не самое лучшее время, – промямлил Нунес как-то нерешительно.
Мигель склонился к нему:
– Что ты хочешь сказать? Что не сможешь достать обещанного? Ей-богу, если не можешь сам, скажи, кто может.
– Конечно, я могу достать обещанное, – поспешно сказал Нунес. – Я не даю обещаний, которые не могу выполнить. Даже Ост-Индская компания мне не помешает.
Пустое
– Я абсолютно уверен, что Ост-Индская компания не задумываясь сделает все, чтобы помешать мне, – сказал Мигель, – но надеюсь, ты задумаешься.
Нунес нервно вздохнул:
– Я просто подумал, что сейчас, когда ты заработал немного денег на китовом жире и почувствовал себя более уверенно, было бы несвоевременно вкладываться в предприятие, сопряженное с таким риском. Почему ты не позаботишься о своей безопасности?
– Мой брат тоже пытался разубедить меня, – сказал Мигель.
– Я не пытаюсь тебя разубедить, – уверил его Нунес. – Если думаешь, что твой брат подговорил меня, ошибаешься. Сам знаешь, я о нем не слишком высокого мнения. Не будь он другом Паридо, у него бы не было и двух стюверов, чтобы заплатить за хлеб. Просто я не хочу, чтобы ты потерпел убытки в рискованном предприятии.
– Делай то, за что я тебе плачу, – сказал Мигель так громко, что его друг съежился.
По дороге домой он пожалел о своих словах, сказанных Нунесу. Мигель потерял много денег и тяжело переживал эту утрату. Его друзья не зря за него беспокоились, и он сказал Нунесу не всю правду о грядущем кофейном предприятии. Он найдет Нунеса завтра, загладит вину, купив ему пару кружек пива, и проблема будет исчерпана.
Войдя в дом брата, Мигель понял, что его планам на тихое уединение не суждено осуществиться. В гостиной сидел Даниель и курил трубку, рядом сидела Ханна, погруженная в свои мысли и не замечающая мужа.
– Нам нужно поговорить, – сказал Даниель с настойчивостью, которая совсем не понравилась его брату. – Мне нужно сказать тебе кое-что. Жена, оставь нас.
Ханна взяла свой стакан с подогретым вином и прошла в кухню, украдкой взглянув на Мигеля. На секунду их взгляды встретились, но она первой отвела глаза. Она всегда так делала.
Даниель встал, чтобы поздороваться с братом. В руках у него были бумаги, похожие на письма.
– Это пришло тебе сегодня.
Мигель взял письма. На первый взгляд в них не было ничего примечательного, но Мигель уже узнал почерк на одном письме: Иоахим.
– Вот это, – сказал Даниель, заметив, что Мигель нахмурился. – Судя по почерку, писал голландец. Меня удивляет, что ты получаешь подобную корреспонденцию, тем более в моем доме. Это писал человек, для которого ты был посредником? Ты знаешь, что подобные отношения с неевреями запрещены.
Мигель проверил, не было ли письмо вскрыто, но Иоахим запечатал его простым воском, а значит, письмо с легкостью могли открыть и запечатать снова.
– Не вижу
– Конечно нет. Не утомляй меня нелепостями. Но, мне кажется, это письмо другого характера, и я хочу знать его содержание.
– Я тоже, но я его еще не читал. – Он наклонился к брату. – Не уверен, что и ты можешь сказать то же самое… Напомню, что мы уже не в Лиссабоне, – сказал Мигель после паузы. – Здесь не требуется следить за каждым шагом брата.
– Дело не в этом. Я требую, чтобы ты открыл это письмо в моем присутствии с тем, чтобы его содержание стало известно общине.
Известно общине? Неужели Даниель сошел с ума и полагает, что Паридо посадит его в маамад?
– Может, тебе его еще и перевести? – спросил Мигель. – Что тебе больше по нраву португальский или испанский?
– Ты укоряешь меня за то, что я не владею языком иноверцев?
– С чего ты взял? Давай продолжим разговор на древнееврейском. Я уверен, ты превзошел меня в знании этого языка.
Даниель стал заливаться краской:
– Мне кажется, ты забываешься. Теперь открой письмо, пожалуйста, если тебе нечего скрывать.
– Мне нечего скрывать, кроме того, что обычно не разглашает деловой человек, – ответил Даниель, не в силах удержаться от слов, которые не мог позволить себе произносить. – Моя переписка касается только меня.
– Моя жена ждет ребенка. Я не позволю, чтобы странные голландские письма нарушали ее покой.
– Конечно. – Мигель опустил голову, чтобы скрыть насмешливую улыбку. Покой жены Даниеля, конечно, никоим образом не зависел от голландских писем, приходящих в его дом. – Если хочешь, – предложил он, зная, что ведет себя вызывающе, – я буду направлять всю свою корреспонденцию в какую-нибудь таверну. Пусть ее хозяин заботится о покое своей жены.
– Нет, – сказал Даниель излишне поспешно. – Не надо. Вероятно, мне не стоит вмешиваться в твои дела. У человека должно быть право поступать, как он считает нужным.
– Какое великодушие, – сказал Мигель, стараясь, чтобы его слова не звучали слишком саркастично.
– Я интересуюсь твоими делами из чистого любопытства. Знаешь, из братского любопытства. Например, мне хотелось бы побольше узнать об этом кофейном предприятии, о котором ты говорил.
Мигель был на грани паники:
– Я же говорил тебе, никаким кофе я не занимаюсь.
– Будем откровенны друг с другом. Я уверен, в моем доме на эту тему говорить безопасно.
– У меня нет таких планов, – сказал Мигель, выходя из комнаты, – но, если ты видишь в торговле кофе хорошие перспективы, я, пожалуй, подумаю.