Торговец тайнами

Морозова Мария

Наверное, мне давно пора было это сделать. Как бы ни оказалось больно и погано, но рушить свою жизнь из-за мужчины – редкостная глупость. Я стану жить дальше. Стану работать, развлекаться, отдыхать. И когда-нибудь меня окончательно отпустит.

Возле кровати что-то зашуршало. Но прежде чем я успела испугаться, на свободную половину запрыгнул комок рыжего меха. Апельсинчик обнюхал мою руку, потоптал лапами вторую подушку и устроился там, свернувшись пушистым клубком.

Я повернулась на бок и осторожно погладила рыжую шерсть. Котик заурчал, сначала тихо, потом все громче и громче, становясь похожим на маленький трактор. На душе стало тепло и умиротворенно.

– Кот… – пробормотала я. – А знаешь, мне всегда хотелось завести кота. Но сначала у нас были собаки. Потом появился Даг со своей редкой аллергией…

Воспоминание о бывшем отозвалось болью, но уже не резкой, а тупой и еле заметной, как бывает с почти зажившей раной.

– Наверное, хорошо, что мы не успели пожениться, – вздохнула я тихо, перебирая кошачью шерсть. – И еще лучше, что не успели завести детей. Потому что рано или поздно он все равно бы поехал в Крейн и встретил там свою Джей. И мне было бы гораздо хуже и больнее.

Апельсинчик молча слушал. А меня будто прорвало, ведь я еще никогда и ни с кем так не разговаривала об этом, даже с мамой.

– Мне плохо без него. Я все время задаюсь вопросом «Как же так вышло»? Вспоминаю все хорошее, что между нами было. И, наверное, до сих пор надеюсь, что однажды я вернусь с работы, а Даг ждет меня у камина с чашкой чая. Но это же глупо, правда?

Кот согласно прикрыл глаза.

– Да... И депрессия – это тоже глупо. В ней нет никакого смысла. Мне нужно жить дальше. Просто жить, пока в один прекрасный день не пойму, что прошлое окончательно осталось в прошлом, и я свободна от всего того, что делает больно.

– Мр-р-р, – подтвердил Апельсинчик.

Я слабо улыбнулась, потом поплотнее укуталась в одеяло и закрыла глаза. Нужно спать. Завтра будет новый день. Потом еще один и еще... А время вылечит. Пусть небыстро и не слишком легко, но оно обязательно меня вылечит.

ГЛАВА 4

Я подскочила на кровати от чужого крика, не сообразив сразу, что случилось. Бестолково поморгала, потерла ладонями лицо, чтобы прогнать остатки сна. В спальне было темно и тихо, да и в доме тоже. Но потом крик повторился, и мне стало ясно: кричали в саду.

Набросив халат, встала и чуть заорала сама, потому что из-под ног метнулась рыжая молния, а я спросонья не вспомнила, что у меня теперь, оказывается, есть кот. Придется внимательнее смотреть под ноги в темноте.

Подобравшись к окну, я выглянула в сад. До рассвета было далеко, и участок еще скрывался во мраке, но в саду явно что-то происходило. Кто-то возился под деревьями, ругаясь себе под нос. Что за ерунда?

Мне не нужно было идти в коридор, чтобы попасть в сад. Кроме окна, в моей спальне были и раздвижные стеклянные двери, поэтому я запахнула халат, раздвинула их и просто вышла наружу. Скрипнула дверь на веранде. В спальне Солы зажегся свет. И его как раз хватило, чтобы рассмотреть большую яблоню и приметный цветастый халат человека, который под ней сидел.

– Юсса? – позвала я изумленно.

– Юсса, – ворчливо отозвалась та.

– У тебя все в порядке? – спросила Сола, приоткрыв свое окно. – Что ты там делаешь?

– Судя по всему, моя сестра решила заняться утренней гимнастикой на свежем воздухе, – ехидно сообщила Лизелотта.

– Если бы, – прошипела Юсса. – Риль, что за ерунда у тебя в саду творится?

– В каком смысле? – искренне изумилась я и шагнула ближе.

– Кто копает у тебя под деревьями ямы? – Кузина поднялась, отряхивая халат, испачканный снегом и почему-то землей.

– Ничего не понимаю. – Я покачала головой.

К нам подошла Лотта, придерживая полы красивого одеяния из нежно-сиреневого шелка, которое и халатом-то язык не поворачивался назвать. Сола набросила на плечи одеяло и распахнула окно, высовываясь наружу, чтобы было лучше видно. А Юсса выбралась на дорожку и скривилась.

– Ногу подвернула.

– Пойдем в дом, я залечу, – предложила я.

– Пусть сначала расскажет, что произошло, – возразила безжалостная Лотта.

– Мне захотелось попить, – сказала Юсса. – Я поднялась и вдруг заметила через окно, как у тебя в саду кто-то копается.

– Копается? – удивилась я.

– Да. Я не поняла, кто, поэтому вышла из дома, чтобы подобраться поближе и посмотреть.

– Посмотрела? – с неприкрытым любопытством поинтересовалась Сола, зябко ежась.

– Нет. Потому что провалилась в яму. А копатель тут же сбежал. Потом на меня еще и дрын какой-то свалился.

– Этот, как ты выразилась, «дрын» подпирает ветку яблони, – вздохнула я и подняла с дорожки крепкую палку, которую папа приспособил сюда пару лет назад. – Ветка стала слишком тяжелой. Того и гляди – отломится.

– Спилили бы, – поморщилась Юсса, потирая затылок. – Может, и яблок стало бы меньше.

– Бабушка тебе этого не простит. Это память о ее матери.

– Которую она совсем не помнит.

– Ну и что?

– Так а кто все-таки копался? – Сола заставила нас вспомнить о главном.

– Наверное, сюда зашло какое-то животное, – пожала печами Лизелотта и зевнула, элегантно прикрыв ладонью рот.

– Там был человек. – упрямо заявила Юсса. – В темной одежде и с лопатой. Он вот под тем деревом копался.

Я вздохнула и пошла в тот конец участка, куда показала кузина. Действительно, под еще одной яблоней виднелись следы свежих раскопок. Кто-то разгреб снег, расковырял мерзлую землю и попытался пробраться дальше, прямо под корни старого дерева. Вот только самым странным было то, что это явно сделал человек. Кое-где на снегу можно было заметить следы от обуви, смазанные, кривые, но совершенно однозначные. Они вели к задней ограде, которая отделала мой участок от соседского.

Вернувшись к кузинам, я присела возле ямы, в которую свалилась Юсса. Как ни странно, она тоже оказалась под яблоней. Копатель небрежно забросал дело рук своих снегом, чтобы это варварство не было видно из окон. Но Юссе не повезло угодить в нее, словно в настоящую ловушку.