Торквемада и испанская инквизиция
Шрифт:
Ответ Гевары являет собой образчик инквизиторского судопроизводства и определенно пришелся по душе членам трибунала.
Обвинитель отклонил предположения Хосе о враждебности и мстительности свидетелей и утверждал, что они признались «из благочестивых устремлений, дабы не брать на душу греха лжесвидетельства». В их числе, указал он, был и Бенито Гарсиа, считавший величайшей своей ошибкой принятие христианства и твердо решивший умереть иудеем, чего бы ему это не стоило. Как мы увидим далее, лишь у позорного столба он вновь отрекся от иудейской веры, чтобы заслужить «милосердное» удушение.
Гевара убеждал инквизиторов считать показания свидетелей благонамеренными и доказательными. А поскольку, утверждал он, упомянутый Хосе Франко не сделал добровольного признания, их преподобиям следует допросить его под пыткой, как предписывает поступать закон в подобных обстоятельствах.
Суд согласился с обвинителем и составил список из пятнадцати вопросов, которые следовало задать подсудимому.
2 ноября инквизиторы Вильяда и Санто-Доминго в сопровождении нотариуса спустились в тюремные кельи. «С любовью и снисхождением» они посоветовали Хосе правдиво ответить на следующие вопросы:
Из каких мест был ребенок, впоследствии распятый преступниками?
Чей это ребенок?
Кто привел его в пещеру?
Кто первый затеял это предприятие?
Они пообещали в случае честного ответа отнестись к Хосе со всем милосердием, какое допускается законом и их совестью.
Хосе имел основания не доверять подобным обещаниям. Свое первое признание он сделал три месяца назад под обещание о прошении и теперь убеждался, что доверчивость привела его к гибели.
Однако он рассказал о событиях в пещере, развернувшихся через две недели после распятия, когда заговорщики собрались для совершения колдовского обряда. Хосе слышал, как на вопрос Тазарта о мальчике Хуан Франко ответил, что ребенок привезен из такого места, где никто не заметит его исчезновения. Хосе добавил, что Хуан Франко «подтвердил это и в своем признании».
(Когда этот вопрос задали Хуану Франко, он приписал упомянутые слова Тазарту.)
Хосе заявил, что не помнит ничего сверх уже сделанных им признаний.
Преподобные отцы осудили его упрямство и сказали, что, поскольку он не говорит всей правды об известных ему событиях – а это они могут доказать, – им придется применить иные меры. Они вызвали палача Диего Мартина и передали заключенного в его руки, приказав отвести его в комнату пыток, раздеть догола и привязать к «лестнице», чтобы, если понадобится, применить к нему пытку водой.
Это и было сделано: Хосе раздели догола и так безжалостно прикрутили к лестнице, что веревки глубоко врезались в тело, доставляя юноше неописуемые мучения. Через некоторое время, отпущенное, по-видимому, жертве для осознания ужаса дальнейших пыток, вошли инквизиторы.
Они вновь посоветовали Хосе ради себя самого рассказать обо всем и даже убеждали, что долг богобоязненного иудея – говорить правду. Они вновь обещали проявить милосердие, если он честно и исчерпывающе ответит на их вопросы, а в заключение предупредили, что, если в ходе пытки прольется его кровь или он получит увечье или даже умрет, вина за это падет только на него и никоим образом не на их преподобия.
Напуганный умелым нагнетанием угроз, Хосе попросил повторить вопросы и обещал постараться в своих ответах.
– Откуда, – вновь спросили его, – привезли мальчика, впоследствии распятого в пещере близ Ла-Гвардии?
– Хуан Франко, – ответил несчастный, – привез его из Толедо.
Он добавил, что Хуан Франко объявил об этом при всех и некоторое время скрывал его в « La Hos » (сокращение от «1аhosteria» (ucn.) -трактир, харчевня, постоялый двор ) в деревне Ла-Гвардиа, прежде чем привел в пещеру.
Невозможно найти объяснение молчанию Хосе по этому поводу вплоть до применения «лестницы». Почему он не сделал соответствующего заявления на первом признании или во время одного из последовавших допросов? Нельзя исходить из предположения, что он стремился выгородить Хуана Франко, ибо полностью выдал его другим признанием. Не объясняется ли это признание стремлением испугавшегося юноши угодить инквизиторам? Вполне может быть, потому что и сам Хуан Франко лишь впоследствии признал истинность этого утверждения. Можно еще предположить, что животный страх перед пыткой пробудил память молодого иудея. Но и такое объяснение выглядит неубедительно.
– Где находится La Hos? – был следующий вопрос.
– В лугах возле реки Альгадор, – ответил Хосе и пояснил, что Хуан Франко рассказывал им, что поехал торговать пшеницей в Толедо и что, продав ее, направился на постоялый двор, у ворот которого встретил мальчика. Он заманил мальчика на телегу, угостив его нугой (nuegados – что-то вроде конфет из муки, сахара и орехов), и увез его в Ла-Гвардию.
Хосе ничего не знал ни о родителях ребенка, ни о том, в каком именно районе Толедо был похищен мальчик, поскольку Хуан Франко не упоминал об этом.
– Кто предложил осуществить это дело? Иудеи вовлекли в него христиан или, наоборот, христиане вовлекли иудеев?
Он ответил, что братья Франко из Ла-Гвардии, опасаясь инквизиции, сначала предполагали произвести колдовство над освященной облаткой (в этом они уже признались 11 октября), а затем обратились к Тазарту за советом о более действенном колдовстве. Он предложил им раздобыть христианского мальчика. Когда Хуан Франко привез ребенка, было решено вырезать у него сердце, чтобы над сердцем и освященной облаткой произвести колдовство большей силы.
– Почему его решили умертвить через распятие, а не иным образом?
По мнению Хосе, распятие было выбрано с целью надругательства над Иисусом Христом.
– Какие именно надругательства над ребенком были совершены и кем?
В своем ответе подсудимый обвинил всех присутствовавших, перечислив непристойные выражения (уже известные инквизиторам по предыдущим показаниям), которые в те времена употребляли как иудеи, так и другие недоброжелатели христианства в Испании (как, впрочем, и повсюду). Нет необходимости подробно излагать здесь содержание этого признания.