Торлон. Трилогия
Шрифт:
Орелия отшатнулась. Анора за ней. Парень, переступая с колена на колено, двинулся следом.
— Что он затеял? — Анора оглянулась. За ними уже наблюдали любопытные. — Больной какой-то!
— Что тебе нужно? — перенаправила Орелия вопрос подруги. — Кто ты такой?
— Вил… Вил… — не унимался плешивый и добавил, тыкая рукой в Анору: — Мэри, моя Мэри…
— Кажется, это к тебе, — пожала плечами Орелия и выжидательно застыла на месте. — Из тех, кто не отвяжется, пока с ним не поговоришь. Так давай общайся!
Она стояла в шаге от него. Рядом с писаной красавицей, но сейчас он никого, кроме нее, не замечал. Ведь то была она, его Мэри! Никакой ошибки. Только значительно моложе, чем в день, когда он видел ее в последний раз. Но как, какими судьбами она оказалась здесь, с ним, в этом странном городе, где все разговаривают на подобии английского языка, но никто отродясь не слышал ни про Англию, ни тем более про его родной Уинчестер?
— Это же я — Уил! Мэри, наконец-то я тебя отыскал!
— По-моему, он уверен, что тебя зовут вовсе не Анора, — сказала Орелия, видя, что подруга не решается ни заговорить, ни убежать. — Зато его, похоже, зовут странным именем Вил.
— Вил, Вил! — закивал парень, сверкая бледной макушкой.
— Ну вот видишь! — Орелия явно получала удовольствие, подтрунивая над растерянной подругой. — А ты никакая не Анора, а Мари. Когда это ты успела дать ему надежду, да еще под чужим именем? А, Мари, отвечай!
— Да не знаю я его! — простонала Анора.
— Вам помочь? — послышался над головами девушек приятный мужской голос.
Оглянувшись, они увидели высокого широкоплечего мужчину такого же неопределенного возраста, как и тот, что сейчас притих, стоя на коленях. Только если последний из-за лысины казался старше своих зим, второй мужчина носил опрятную седую бороду, зато ростом, лицом и статью походил на юного героя, каким по ночам его рисовало возбужденное девичье воображение. У Орелии подозрительно перехватило дыхание, ослабли ноги и напряглась грудь, но она всегда считала, что умеет скрывать свои чувства, и даже сейчас не могла позволить себе расслабиться. Глядя в прищуренные серые глаза, она услышала свой собственный голос, показавшийся ей манерным и писклявым.
— Помогите лучше этому недотепе, избравшему не самый лучший способ завязывать дружбу с порядочными девушками.
— А какой способ вы предпочитаете? — скрестил руки на широкой груди незнакомец.
— Вам, должно быть, виднее, — неловко ответила Орелия, с досады поджала губы и снова повернулась к парню, который понуро поднимался с колен.
— Милые дамы, — как ни в чем не бывало продолжал седобородый, и тон его сделался чуть более насмешливым. — Позвольте в таком случае вам представить Вила Гревила, как он сам себя называет, прибывшего к нам в Вайла’тун из далеких земель и уже прославившегося тем, что принес с собой доспехи Дули.
— Правда?! — встрепенулась молчавшая до сих пор Анора. — Мы что-то слышали про это. Ты ведь помнишь? — Она вопросительно посмотрела на Орелию, и та прочитала в ее взгляде красноречивый вопрос. — А вы?..
— А меня приставили к нему охранником и надсмотрщиком, — как само собой разумеющееся сообщил мужчина и поклонился: — Аби’мерг Бириней, к вашим услугам.
Он опустил могучие руки, и Анора увидела вышитый прямо на груди его кожаной куртки желтый лепесток, перечеркнутый красной дугой. Помощник брегона, припомнила она давнишние рассказы отца, рассуждавшего, кажется, о том, за кого ему было бы не стыдно отдать замуж свою непутевую дочь. Сын другого торговца был бы, конечно, предпочтительнее, однако, во-первых, ни один торговец не сравнился бы с ним самим в богатстве, а во-вторых, когда имеешь все, что при желании можно купить за деньги, хочется заполучить нечто, чего купить нельзя. К примеру, не титул эделя, тем более что ты им уже обладаешь, а честное имя, которое легко продать или потерять, но невозможно выменять или раздобыть. К подобным ценностям Скирлох с трепетом относил такие понятия, как слава и доблесть. А они были уделом воинов, к числу которых отец никогда не относился. Именно поэтому он хотел видеть таковыми своих потомков и не раз заводил с дочерью разговоры о том, как важно выбрать достойного мужа. Нельзя сказать, что Анора была против, но обычно слушала отца вполуха, прекрасно зная, что в один прекрасный день ему просто придется принять в дом того, кого изберет она. И уж конечно не вояку, дослужившегося на старости лет до помощника обычного командира десятка конников.
Тем более что лошадей Анора не любила. С тех самых пор, как в далеком детстве ее покусала бешеная кобыла отца. Ей тогда было не более трех зим от роду, однако она по сей день отчетливо помнила страх перед противной длиннозубой мордой, решившей зачем-то поиграть с дочкой хозяина. Укус быстро прошел, кобыла получила по заслугам, однако Анора так и не смогла избавиться от стойкой неприязни к ее соплеменникам всех возрастов и мастей. Даже Орелии приходилось считаться с чувствами подруги и не нервировать ее предложениями проехаться до рыночной площади верхом.
Вот и сейчас Анора подозрительно озиралась, ожидая заметить неподалеку лошадь собеседника. Звание последнего обязывало. Прохожие с независимым видом шли мимо, и если не считать пышных гривообразных причесок у отдельных персонажей обоего пола, ничего лошадиного или конского ей на глаза не попадалось.
— У вас тоже странное имя для здешних мест, — сказала она, нарушая неожиданно затянувшуюся паузу и с удивлением перехватывая осуждающий взгляд подруги. И что уж такого ужасного она сейчас произнесла? Собственно, она вправе была ожидать подобного дерзкого замечания от самой Орелии, но та почему-то будто язык проглотила. — Как вы сказали? Бириней?
— Он самый. — Седобородый незнакомец снова чинно поклонился. — Желаете избавиться от навязчивости моего подопечного?
«Они сейчас уйдут, — мелькнуло в потрясенном сознании Орелии. — Наверное, в этом нет ничего страшного, но я не переживу…» И она буквально заставила себя повернуться к собеседнику лицом и поднять глаза.
— Вы нам не помешаете, вита Бириней. — Орелия нащупала рядом руку Аноры и крепко-прекрепко сжала, не боясь в это мгновение, что подруга все сразу поймет. — К тому же, если вы понимаете его язык, быть может, вы растолкуете нам, чего он так настырно хочет.
Лучше бы она этого не спрашивала! Бириней совершенно спокойно кивнул и перевел то, как понял слова чужеземца Вила. Орелия обрадовалась возможности рассмеяться и показать собеседнику свои ровные и красивые зубки, которыми она по-настоящему гордилась, даже больше, чем безупречной фигурой и ухоженными волосами, зато бедная Анора залилась краской не то стыда, не то негодования.
— Как он смеет называть меня своей женой?! — выпалила она, не обращая внимания на сочувственную улыбку Биринея. — Я в первый раз его вижу! Чокнутый какой-то. Орелия, пошли отсюда!