Торпедой - пли!
Шрифт:
Однако номер с наездом не прошел. Опешившие поначалу гестаповцы быстро разобрались, что перед ними ничего не значащий для них моряк, и отодвинули Вилли в сторону. Один заглянул в сарай, другой увидел убегающих Артема с Габи и сорвал с шеи автомат.
— Стоять! — крикнул он, передергивая затвор.
Не раздумывая, Вилли схватил одной рукой ствол, другой с размаху приложился солдату в челюсть. Гестаповец рухнул на спину, выпустив автомат из рук. Но второй отреагировал мгновенно. Удар ногой в живот и длинная очередь отбросили адъютанта к стене.
Артем мчался гигантскими прыжками, не обращая внимания на хлеставшие по лицу виноградные
— Патруль погонится за нами, — сказала, задыхаясь, Габи.
— Ничего! Ты еще не знаешь, кто самый лучший бегун от патруля. Меня в Питере за всю учебу ни разу не смогли поймать, — грустно улыбнулся Артем.
Где сейчас этот Питер? Да и патруль там был не такой сумасшедший, не палил вдогонку из автомата. А оружие у начальника патруля скорее было для бутафории или самоуспокоения.
— Сумка тяжелая.
Он с трудом поднялся на ноги.
— Что у тебя там?
— Твоя жизнь.
— Объясни? — с трудом переводя дух, спросила Габи.
— А ты как думала? Живешь-то ты взаймы. Я твоему отцу слово дал, вот и выполняю. А выполнит ли он свое, еще вопрос. Так что эту сумку нужно беречь, а то и я останусь в должниках.
— Ты мне ничего не должен, так что можешь ее бросить.
— Ух ты, какие мы гордые. Покажи лучше, куда идти. Ты же здесь должна все знать.
Габи с минуту обиженно помолчала, затем махнула рукой:
— Идем туда. Там, за стрельбищем, овраги.
Шарфюрер Мольтке услужливо уступил свое кресло штурмбаннфюреру.
— Не суетитесь, Лотар, — снисходительно похлопал его по плечу Гайслер. — Мы с вами сегодня хорошо поработали, теперь можно и отдохнуть.
— Господин штурмбаннфюрер, а что мне дальше делать? Моряки на взводе. Того и гляди придут в себя да сюда явятся.
— Да… Наделали мы шума в осином гнезде. Вы только, Мольтке, не дрожите. Утром я обо всем доложу оберштурмбаннфюреру Панцингеру, а он доложит бригадефюреру Мюллеру. А уж там маховик завертится.
«Тебе хорошо, — недобро взглянул на Гайслера шарфюрер. — Ты улетишь и только вспоминайте! А в Бресте всегда главными были моряки. Поставят нового командующего, а уж он-то все сделает, чтобы отравить жизнь начальнику полиции после того, что мы наделали этой ночью».
Но штурмбаннфюрер не замечал его косых взглядов и, расплывшись в кресле, блаженно жмурился в свете настольной лампы.
— Да уж, вернусь я не с пустыми руками, — довольно пророкотал он и подмигнул шарфюреру. — Жаль, что у Винтера не нашли в документах компромата. Но пленные американцы с таинственной лодки — это уже что-то.
— А что делать с остальными арестованными?
— Да что? Расскажите им байку про диверсантов, прочитайте лекцию о необходимости бдительности и выгоните. Пусть идут тонуть на своих лодках.
— А с женой Винтера как быть?
— Вот здесь сложнее. Эта спесивая баба… Вы говорите, она из баронесс?
— Да, из какого-то знатного рода в Австрии.
— Наверняка есть знакомства в высоких кругах, связи, влияние. Могут возникнуть неприятности. Отпускать ее нельзя. Здесь, Лотар, нужно действовать кардинально.
Курт Гайслер оценивающе взглянул на шарфюрера и произнес наставительно:
— Вам, Мольтке, не хватает решительности. Будем считать, что я преподам урок.
Глава двенадцатая
БРОСОК ЛЬВА
Собрав офицеров в центральном посту, Дмитрий Николаевич устроил военный совет. Места всем не хватило, и молодежь выглядывала из переборок, втиснувшись между блоков.
— Зря отпустили доктора! Зря! — метался между креслами Сан Саныч.
— Ты же сам слышал, что тогда расстреляли бы остальных.
— Да чушь все это! Их и так никто не отпустит. Нельзя немцам верить. Как пить дать, нас уже обдурили!
— По себе судишь?
— Что ты, командир, все из меня засранца делаешь? Да если б меня сразу послушались, доктор сейчас лечил бы мою спину, а не какую-то немку!
Дмитрий Николаевич промолчал и, взглянув на притихших офицеров, попытался определить — кто еще так же думает, как замполит? Сан Саныч по-своему расценил молчание командира и, апеллируя к экипажу, категорично заявил:
— Можете вычеркивать из штатной книги этих четверых. Это уж мне поверьте! Один раз я оказался прав, прав и сейчас. Можете сколько угодно ждать их возвращения, да только это все будут вздохи ждущей у окна жениха безобразной девицы.
— А кто тебе сказал, что мы будем ждать? — недобро спросил командир. Его начинала злить манера замполита говорить со всеми как с даунами.
— Ну как же, командир? Ты же сам отпустил катер! Или решил их догнать? Давай, они еще недалеко.
— Замполит, помолчи. Слава богу, не те времена, когда комиссары командовали командирами. А остальные слушайте, что я скажу, и передайте по отсекам. Мне и в голову не приходило бросить наших товарищей. Ситуация сложная, чуть ошибемся, и они погибнут. Но и ждать, когда доктор все сам разрулит, тоже нельзя. Так вот, слушайте мое командирское решение! Мы знаем, что они находятся на немецкой морской базе. Еще нам известно от доктора, что держат их на каком-то старом корабле с колесами по бортам. Я не думаю, что у немцев таких кораблей много, и мы среди них запутаемся. Так вот, полезем в самую волчью нору. Ночи здесь темные, шансы на скрытность у нас есть, а вот точного плана у меня нет. На месте видно будет. Тут уж как говорится — главное, в драку ввязаться, а там разберемся! Признаюсь, это решение мне подсказал наш матрос Рябинин. Для сомневающихся я расскажу историю, которую услышал от него. У немцев был такой подводник Гюнтер Прин. Его U-47 пробралась ночью на английскую базу Скапа-Флоу и утопила на рейде линкор. Они сразу же стали в Германии героями номер один. Прин получил прозвище «Бык Скапа-Флоу», а экипаж — почет и награды. Я вам такого не обещаю и на звание «Быка Бреста» не претендую. У нас нечто другое! Каждый из вас должен помнить главное наше правило — мы своих не бросаем! На том и стоим. Предупреждаю сразу — риск велик! На мелководье мы сразу потеряем все свое преимущество. Возможно, придется делать то, что не любят делать никакие моряки: браться за оружие и изображать что-то вроде десанта. Да, может статься, что придется пострелять или даже ввязаться в рукопашную! Мы должны быть готовы ко всему. Но я вам обещаю быть предельно осторожным и людьми попусту рисковать не буду. Мне не надо на свою совесть навешивать чьи-то жизни. А теперь, замполит, ты продолжаешь молчать, твое мнение мне известно. Остальные, кто хочет высказаться за или против, — я слушаю!