Тортоделка
Шрифт:
— Блять! — доберман отступает, дезориентированный. — Дура… Больно же!
— Скажи, спасибо, что не сковородка! — Усмехнулась я и, успешно минуя разъярённого зверя, несусь к спасительной сумочке. Хренов жеребец успевает ухватить меня за китель. Заклёпки вмиг растёгиваются, и я лишаюсь верха спецодежды, но страх не дал мне осознать моё неглиже. Едва не падая на стул, выуживаю из сумки баллончик и, развернувшись, пускаю чёткую струю перцового концентрата в него. Мужчина отступает в удушающем кашле и хватается за лицо. Мат и страдание вырывается
— Твою мать! Да чтоб тебя! Шизанутая… Я ж ни хрена не вижу! — он спотыкается о стул и падает на пол.
В кондитерском появляется сам управляющий и, замерев, почти взвизгивает:
— Что здесь творится?! ГЕРМАН?! — шокированные глаза Ворса не знали куда смотреть на валяющегося на полу нового шефа или на полуголого шеф-кондитера. — Вика?!
Таня, влетевшая в цех следом, не растерялась и, подобрав с пола мой китель, быстренько кинула мне.
— Герман?! — Павел Леонидович осел возле страдающего мажорчика, пытаясь осмотреть и понять, что с ним произошло. Неужели, характерный запах аэрозоля не чувствуется? Продавец не солгал. Лицо повара тем временем жутко раскраснелось и сильно отекли веки.
И правда, дура, Вик! В груди теперь всё невольно сжалось, переживая за мажорчика. Ну, чтобы он сделал тебе?! Насиловать при всём честном народе точно не стал бы.
— Гера, можешь встать?! Вика, никакой премии тебе в этом месяце! — гневно рявкнул Павел Леонидович. Здесь я не смела возражать.
Добермана подняли на ноги и довели до стула. Я видела, как ему невероятно плохо и больно. Чувство вины нахлынуло стремительным потоком.
— Тань, загугли, — теперь решила взять себя в руки и попробовать исправить положение. — Первая помощь при контакте с ирритантом.
— Ирри… что?! — не поняли они. Сказать, что пальнула в моську жеребчика газовым баллончиком, язык не поворачивался.
Напарница, однако, набрала, а после округлила на меня глаза. Молчи, подруга, умоляю!
— Тереть нельзя, так как это может усугубить ожог, — быстро читала девушка, перекрывая поток вопросов от Ворса. — Промыть сначала очень жирным молоком…
— Давай сразу сметанкой, хера ли мелочиться?! — рычал озлобленный шеф, но я пыталась его игнорировать и выполнять указания Тани.
— Гера и Вика, я жду потом объяснений вашему цирку! — громко и сердито рявкнул Павел Леонидович и вышел из цеха.
— Вика, ты сдурела? Тебя за это уволят, — пискнула перепуганно Таня, помогая мне оказывать помощь пострадавшему.
— Клянусь, не уволят, потому что я убью её раньше, — страдальчески процедил мажорчик, захлёбываясь слюнотечением и непрестанно чихая.
— Не раньше, чем я помогу тебе смыть перец с твоего фейса, извращенец, — парировала, снова злясь.
— Это что тот самый, жеребчик, которому ты член разрисовала? — охнула Коновалова.
— Тише ты! — шикнула на неё, наливая молоко в соусник с диспенсером, чтобы удобней было
— Да, я тот самый жеребчик! — Оскалился мужчина. — Собственной персоны. Ирония судьбы или с лёгким газом! Я бы пожал вам ручку, барышня, но, увы, не вижу где вы. — Танька одобрительно подняла вверх большой палец и многозначительно подмигнула. — Буквально недавно оказал вашей подруге немалую услугу, а она вот так меня всё время благодарит.
— Какую ещё, к чёрту, услугу?! — обалдела от наглости, повернувшись с молоком к нему.
— Неблагодарная ты, кексик. Ты ж едва не кончила от моих пальчиков, такое нельзя было не заметить.
Таня прыснула.
Вот же, сволочь! Сердито орошила его глаза молоком, насильно открыв ему веки.
— Легче! — взвыл доберман и закашлялся от части жидкости, угодившей ему в рот. — Без глаз оставишь, психопатка! Лучше пусть твоя подружка всё сделает.
— У неё аллергия на лактозу и на дебилов. Шире глазки! — зло шипела я, насильно промывая его глаза и лицо, пока соусник не опустел. Напарница подала мне другой с раствором соды, и я продолжила экзекуцию.
— Всё хватит, — взмолил мажорчик, отплёвываясь. — Достала. Убери нахер!
Решила сжалится. Мужчина отдышался, приходя в себя. Таня протянула мне чистое вафельное полотенце. Всучила ему в руки.
— Обмакни, но не три, — проговорила я. Поварёшка опасливо понюхал ветошь, как истинный пёс, и коснулся им лица.
— Нужно купить в аптеке глазные капли и капли с обезболивающим, — инструктировала напарница, читая гугл дальше.
Посмотрела на свою жертву: лоб распух от приложенного сотейника, глаза и нос заливает ответная реакция на баллончик, про то, что у него в трусах даже думать не буду. Чувство жалости к этому придурку, наконец, взяло верх.
— Я отвезу его домой. — Посмотрела на Таню. — Сегодня он точно не работник. По дороге заедем в аптеку. Предупреди Ворса. Справишься сегодня без меня?
— Да, конечно, — напарница сдерживала ехидную улыбку. — Только больше не шалите.
— Она уже сотворила со мной больше, чем возможно, — процедил пострадавший, пытаясь моргать.
— Не будь в этом так уверен, — фыркнула я и приподняла его лицо к себе, рассматривая. — Можешь открыть хоть немного?
Доберман напрягся и, мучительно простонав, приподнял одно веко.
— Лучше помоги ему, — шепнула Таня. — Смотри какие краснющие.
— Обойдусь, — рявкнул поварёнок, поднимаясь, но тут же ударился бедром об угол стола. — Ссссс… — Ничего себе! В этом флаконе с ферамонами ещё и гордость есть?! Невольно улыбнулась и легонько взяла его под руку, заставив дёрнуться. — Таня, если завтра не вернусь, ищите мой труп где-нибудь в лесном массиве, — слепой остряк тут же врезался в косяк. — Кексик, такими темпами я не доберусь до тачки.
— Если не прекратишь болтать, доберёшься ногами вперёд, — фыркнула на него, обороняя самца от очередного угла столешницы.