Тортоделка
Шрифт:
— Какая ещё повинная?! — друг не унимался, но позволил седому приобнять себя и направить к дверям.
— Я должен поговорить со свидетелем! — с нажимом произнёс следователь, выпроваживая коллегу. — Иди!
Вадим смерил меня возмущенным взглядом и всё же вышел.
Вернул взгляд на седого, который, скрестив руки на груди, осматривал меня.
— Чего? — этот взор мне не понравился. Он, словно играл со мной и знал всё, что я хочу сказать.
Ухмылка. Следователь опускает голову и направляется к окну. В подтянутом и
— Знакомиться уже нет смысла, — проронил Калин, уместившись на подоконнике. — Потому внимательно слушаю вашу версию, а точней "повинную".
Дома, в машине, в голове вся моя ложь казалась такой правдивой, а теперь всё смешалось в неясный поток фактов, которым здесь не смог управлять.
— Похвально это конечно всё, — выдохнул под конец следователь. — Но в тоже время грустно.
— В каком смысле? — нервы постепенно повышали мои голосовые связки. — Вы думаете, я тут шутки шучу? Моя жена такая же жертва! Она не виновна.
— Нет, вы не шутите, — лицо мужчины вдруг стало суровым и стальным. — Вы херней страдаете и тратите моё время, на выслушивание подобного бреда, вместо того, чтобы помочь мне в поимке истинного убийцы. Хотите, чтобы я и вам статью впаял за дачу ложных показаний и противодействие в расследовании? За решёткой вы своей жене ничем не поможете.
Опустил глаза, понимая, что меня не только уличили, но и долбанули мордой в водопад совести.
— Если хотите вызволить жену из беды, лучше помогите распутать этот клубок, — Калин сердито выдохнул и потёр левую руку. Вернулся за стол и сел. Молчание висело в воздухе. — Ну? Сотрудничаем или дальше байки сочиняем?
— Что вы хотите знать? — покорно произнёс я, подавшись вперёд.
— Для начала, где вы были в момент убийства Майорова?
— Сначала отвёз заказ, по поручению Вики, потом… потом поехал на могилу к сыну и отцу.
Следователь повёл бровями, но после отметнул какую-то мысль в голове.
— Вы знали, что ваша жена в этот день поедет к Майорову?
— Нет, не знал. Мы на грани развода и Вика мало, что сообщает мне.
— Почему вы разводитесь?
— Потому что я — придурок, — горько усмехнулся. — Я изменил ей.
— По словам другого источника, вы винили супругу в смерти своего отца.
— Это было глупое стечение обстоятельств. У отца случился приступ, а рядом не было нашей медсестры. Жена, как могла, пыталась помочь ему, следуя инструкции, но не получилось.
— Чем был вызван колапс?
— Была дана неверная доза нитроглицерина и тело отца двигали.
Калин прожигал меня насквозь, отчего я нервно заламывал костяшки пальцев.
— На почве этого, я так понимаю, и произошёл разлад? В качестве мести, вы изменили своей жене?
Внутри всё горело от стыда и осознания своего былого бабства. Пусть. Добью себя до конца
— Я жил с любовницей около месяца, пока не узнал о беременности жены.
Калин сцепил челюсть и по вспыхнувшим кончикам его ушей, понял, что мужчина внутренне кроет меня матом. Заслужил.
— Что вам известно об отце вашей супруги? — переварив, продолжил он.
— Мразь, — моё лицо тут же загорелось пламенем былого гнева. — Угрожал и шантажировал мою жену. Подстрелил меня.
— Белородов мог отомстить своей дочери, отыгрываясь на друзьях и родственниках?
— Возможно, — начал перебирать в голове всё происходившее ранее. — Он каждый раз грозился расправиться с матерью Вики, когда совершал набеги.
— Понял, — мужчина продолжал делать пометки в блокноте. — Помимо Белородова, есть ещё люди желающие зла вашей жене или семье?
— Моя бывшая невеста… Любовница. Она портит нам жизнь с самого начала наших отношений.
— Бывшая и любовница выходит в одном лице, — лёгкий смешок. — Простите. Как имя вашей бывшей?
— Романенко Анжелика.
— Дочь того самого Романенко? — вскинул вверх одну бровь. Я кивнул. — Анжелика, а сокращенно ЛИКА?
— Да
— Эта самая Лика имела доступ к медикаментам вашего отца?
Я задумчиво уставился на него.
— После смерти папы, я поселился в его комнате.
— И туда же водили любовницу? — взгляд этого ищейки меня скоро точно выжжет. Тело пронзали миллионы иголок совести и стыда. Чёрт, это даже хуже, чем исповедь перед священником. По-моему лицу он и так всё понял. — Ладно. Тогда последний вопрос. Эта Лика, брюнетка?
— Нет. Она рыжая.
На лице следака скользнуло разочарование.
— Ясно, — Калин выдохнул и поднялся изо стола.
— Почему вы спросили про отцовские лекарства?
— Факты следствие пока не разглашает, — покачал головой.
— Вы просили моей помощи. И я хочу помочь! Скажите! Я не вынесу, если жена с моим ребёнком под сердцем окажется в тюрьме. Я могу что-то вспомнить или заметить.
Калин с полминуты смерял меня взглядом, прокручивая в голове варианты. Потом, решившись, произнёс:
— Ваша супруга поехала к Майорову, чтобы привести ему лекарства, так как он пожаловался ей с утра на отравление. В крови жертвы найдены следы нитроглицерина. Аналогичные случаи: препарат, ваша жена, отсутствие скорой.
— Подождите, но это невозможно. С отцом, да, ошибка, но Савва.
— А я и не сказал этого. За пять минут в квартире Майорова ваша супруга бы физически не успела отравить его, заколоть ножом, позвонить с его телефона раньше, чем появилась по должному адресу. Молчу уже про кухонный нож, который имеет только отпечатки Ларионовой и ни единого хозяйского. Словно хозяин мыл посуду и силой мысли раскладывал по местам. Копперфильд, — усмешка. — Кто-то хотел, чтобы ваша жена приехала туда и стала причастна к смерти Майорова.