Торжество побежденного
Шрифт:
Инспектор спустился на дно ущелья. Камни покрывал слой жирно блестевших черных хлопьев; ноги уходили в них по щиколотку. Первые Щаги он делал осторожно — хлопья противно скрипели под ногами, — потом перестал обращать на них внимание и поспешил к кораблю.
Однако его опередили. Он видел, как миамы, используя мельчайшие неровности, спускаются по отвесным стенам котловины и окружают корабль. Интересно, что они собираются делать дальше? Против многослойной обшивки их разряды, даже соединенные, бессильны. Скорее всего окружат и будут ждать. Даже при таком страшном ударе кто-то мог уцелеть, и уцелевшие захотят выйти. Но они могут поступить и иначе. Если сохранилось управление реактором и ракетами, и если остался жив Карака… Хлопнуть дверью — разве это не в его стиле? Так хлопнуть, чтобы на века запомнили. Может ли он этому помешать? Надо попасть внутрь, но как?
Даже
Последний миам исчез внутри корабля. Инспектор оглянулся — дверь ангара была открыта. Взять флайер, долететь до базы, рассказать, предупредить… А что будет здесь? Он почти физически чувствовал, как чьи-то руки поворачивают ключи на пультах запуска ракет. Конечно, при таком положении корабля запустить их невозможно, но взорвать — вполне. Хорошо, но даже если миамы сумели проделать отверстие, сможет ли он в него пролезть? Он шагнул к скале и стал карабкаться к дюзе.
Камера сгорания пострадала сильнее, чем он думал: одна стена была полностью разрушена, виднелись окружавшие ее разноцветные трубы охлаждения. В одном месте они были погнуты, сплющены — словно некий великан легко раздвинул стальные сочленения, образовав довольно широкое отверстие. Заканчивалось оно у шахты лифта, в стене которой зияла дыра с оплавленными краями. Стараясь не прикасаться к обжигающе холодным трубам, он пролез в отверстие и заглянул в шахту. Она была освещена. Значит, аварийный генератор работал. И значит, при желании боевые ракеты можно было запустить.
Поскольку корабль лежал, двигаться по шахте было нетрудно, он быстро добрался до дверей нижней секции. Они были выломаны. Он заглянул в коридор — там лежал человек. Шея и руки мертвеца были словно вымазаны углем — как видно, в него ударил мощный заряд. Глядя на убитого, инспектор подумал о том, что здесь, в корабле, он для миамов не вчерашний гость (или все-таки пленник?), а землянин, член экипажа. Он шагнул вперед и вынул зажатый в руке убитого бластер. Куда теперь? Можно двигаться по переходам, соединяющим секции… Неподалеку громыхнуло, потом еще раз, сильнее, донесся ослабленный переборками крик — и все затихло. Он вернулся в шахту и направился в сторону рубки.
Двери всех остальных секций оказались целыми — очевидно, нападавшие направились по внутренним переходам. Добравшись до нужной двери, он раздвинул ее и шагнул в коридор. Никого не было. Люк, ведущий в рубку, был открыт, внутри было тихо. Он вошел.
В рубке находились четверо, и все были мертвы. Один, в лейтенантском мундире, с разбитой головой, лежал возле изуродованного большого экрана — как видно, погиб при падении корабля. Остальные были убиты разрядами. На пульте половина индикаторов горела зловещим вишневым цветом, сообщая, что системы выведены из строя. Он бросился к ключам запуска. Оба находились в нейтральном положении. Отлично! Он выдернул их, опустил в карман. Нет, мало — надо уничтожить саму возможность… Он дернул панель — она не поддавалась, рванул сильнее, крышка с треском отлетела; направил бластер в паутину проводов и микросхем и нажал на спуск. То же самое проделал с гнездом второго ключа. Теперь даже случайно никто не сможет… Оставался еще реактор. Он обернулся, разыскивая его пульт, — и увидел в дверях сжавшихся в одно целое миамов; их щупальца, образуя нечто вроде венчика цветка, были направлены на него.
Заряд ударил в экран в том месте, где он только что стоял, а он уже катился по полу, мешая противнику прицелиться. Он выстрелил, потом еще и еще, и группа распалась, один из нападавших остался лежать, двое остальных исчезли. Бежать, скорее бежать отсюда! Он кинулся к пульту реактора, возиться с панелью уже не было времени, лучом бластера он расплавил рычажки, управлявшие положением графитовых стержней — пусть теперь кто-нибудь попробует их перевести! — и кинулся прочь из рубки.
Коридор был пуст. Скорее назад, в шахту — и наружу!
Он подтянулся, перевалился через край и огляделся. Так вот куда его занесло! Он снова находился в кают-компании. Правда, теперь она выглядела совсем иначе. Разбитая посуда, книги, диски грудой валялись на стене, ставшей полом, огромный стол с гонгом, сорванный с места, косо стоял у другой стены. Один из шкафов валялся, опрокинутый, на его месте зиял провал. Это был вход в капитанскую каюту.
Стараясь не шуметь, он подошел, заглянул внутрь. В комнате было полутемно — видимо, часть ламп разбилась. Здесь был тот же беспорядок, что и в кают-компании, — книги, карты, одежда лежали кучей. Ему послышался слабый звук, похожий на прерывистый стон. Он шагнул вперед, под ногами влажно блеснуло. Под грудой обломков лежал человек. Инспектор наклонился. Правая рука лежащего была неестественно вывернута, вся правая сторона лица представляла собой сплошной синяк, на месте глаза находилось что-то черное, мягкое, — но левый глаз Караки Вара смотрел на инспектора совершенно ясно, здоровая рука крепко сжимала бластер.
Губы раненого зашевелились.
— Ну что, инспектор, улепетываете? — шептал он, кровавые пузыри лопались на губах при каждом слове. — Ваши милые друзья загнали вас в угол?
— Не без того. Но вы, я вижу, меня опередили. Что у вас с рукой?
— Оставьте ваш дурацкий гуманизм, инспектор, он неуместен.
— А мне кажется, только он для вас теперь и уместен. Победителю достаются трофеи, побежденному — заботы врача и сиделки.
— Хорошо сказано, черт возьми, хорошо сказано!
Он снова издал тот прерывистый звук, который инспектор слышал, входя в каюту; сейчас он с удивлением понял, что это вовсе не стон — Карака Вар смеялся.
— Чему вы радуетесь?
— Тому, что добился своего. А еще тому, как легко обманул вас. Вы очень забавно выглядите, инспектор, с вашим лицом добросовестного идиота. Вы идиот, инспектор! Неужели вы думали, что я на самом деле собираюсь завоевать планету? Имея менее двухсот солдат! Кортес с такими силами захватил Мексику, и то не всю, потребовались… Ну-ка, повернитесь и приготовьте оружие. Стрелять только по моей команде!
В кают-компании слышался слабый шорох. Ближе, еще ближе… На пороге возник приземистый силуэт. Инспектор с трудом сдержался, чтобы не выстрелить, замер, стараясь остаться неподвижным. Рядом с первым миамом появился второй, затем третий. В ту же секунду Карака дважды выстрелил, инспектор тоже успел выпустить заряд.
— Неплохо, совсем неплохо, — прошептал Карака. — Это уже вторая группа. Первые должны лежать там, в кают-компании — вы не заметили?
— Нет… Но… Если вы не собирались захватывать планету, то что вы здесь делали?
— Хотите знать? Теперь можно… можно… Положите мне что-нибудь под голову, а то кровь… Вот так, хорошо. Вы ведь видели, как они с нами расправились? Отличные солдаты! А ведь полгода назад, когда я высадился здесь, они не то что сопротивляться — прятаться не умели. Даже спастись бегством — и на это не хватало ума. Они лишь цепенели и умирали — не от страха, а от горя, от сострадания, от ужасной мысли, что разумные существа (они быстро поняли, что мы разумны) могут столь хладнокровно убивать их братьев. Вы не поверите, но однажды на моих глазах население целого вавилоида скончалось при виде того, как мои солдаты уничтожают несколько захваченных особей. Но потом… Они менялись с поразительной быстротой! Эти херувимы становились воинами. Они научились обороняться, а потом и нападать. Наступление на корабль было проведено по всем правилам искусства. Разведка боем, диверсионные отряды, ввод основных сил… Молодцы, просто молодцы! Я горжусь ими, инспектор, я радуюсь за них — ведь всему этому они научились у меня!