Торжество тревог
Шрифт:
Обычно подвыпивший Андрей становился разговорчивым, но на этот раз такого не происходило. Он не раскрыл рта, а неопределенное выражение на его лице ставило Аспенского в тупик. Ведь тот, никогда не любивший жевать мочало, на сей раз так старательно убеждал Печаева, просто «растекся мысью по древу», что, казалось, Андрей должен был немедля вскочить и придушить жену. А тут вдруг неопределенность на лице. Печаев вылил в фужер остатки водки из графина, все до капли, даже потряс его, и Константину представилось, что если бы можно было графин выжать, Андрей непременно сделал бы это. Потом он выпил водку и что-то пробормотал.
Они вышли из кафе. Из-за неопределенности на лице Андрея Константин не был уверен, что его попытка увенчалась успехом. Похоже, Андрей просто напился, чтобы забыться. Это совсем не устраивало Аспенского. Это был такой же облом, как с Мариной. Неужто последнее время его окончательно покинуло везение? Но это последнее время слишком сильно затянулось, на целых пять лет.
Машина Печаева подъехала к дому. Он вылез из нее и пошел к подъезду. Старался идти ровно, хотя это плохо удавалось. Знал, что выпил много лишнего, но голова работала четко, и чувствовал, что силы еще есть. Помнил слова Аспенского, они задели его за живое, уж слишком унизительными были, заставляли собрать себя в кулак. Нельзя сказать, чтобы он сам не думал об этом, но одно дело – сам думал, а другое – узнать, что думает все окружение. Самолюбие сильно ущемлено. Глупо было бы мнить, что у него нет достоинства.
Бывало и прежде, когда он проглатывал намеки, переводил их на шутку или делал вид, что не замечал. Но сейчас как будто все в нем перевернулось. Постарел, что ли? Его выворачивало наизнанку. Даже хмель не мог с ног свалить.
Андрей вошел в подъезд, поднялся на этаж, стукнул в дверь. Открыла Марина в длинном бирюзовом халате. Удивленно уставилась на мужа. Тот ввалился в квартиру, грубо оттолкнув жену.
– Ты где налакался средь бела дня? – спросила она недовольно, морщась.
– Не твоего ума дело! – огрызнулся Андрей.
– Ну, раз не моего ума, тогда ложись возле двери на коврик и дальше нос не суй, пока не проспишься, – вспыхнула она и отвернулась.
Печаев схватил жену за плечо, развернул к себе:
– На коврик?! Брезгуешь? А других мужиков пользуешь, не брезгуешь? – Сжал ей плечо.
– Ты чего несешь? Перебрал, и язык развязался? – дернулась она. – Не мели, Емеля! И руки не распускай!
– Это я – Емеля?! – Он пьяно качнулся, пытаясь схватить ее за халат. – Ты людей послушай, что молотят про нас с тобой!
Марина откачнулась, его рука пролетела сверху вниз мимо нее. Посмотрела на мужа с жалостью:
– На то и языки! – сказала. – Я сплетен не слушаю. Это ты, как баба, в рот всем заглядываешь!
– Я – баба?! – Андрей подался вперед и вновь вцепился в ее плечо, причиняя боль. – А ты потаскуха, я тебя задушу! – Его вторая рука легла ей на второе плечо.
Лицо Марины превратилось в холод, глаза вымерзли льдинками, она как бы приняла стойку кобры перед флейтой:
– Задушишь?! – переспросила. – Ну, задуши! – с вызовом выкрикнула и презрительно посмотрела ему в глаза. – Ты вообще-то на что-нибудь способен?! Убери руки, слизняк!
Ее взгляд прожигал Андрея насквозь, этот взгляд делал его ничтожным и беззащитным. Слизняк, конечно слизняк, коли не может справиться со своей женой. Но она ошибается, что он ни на что не способен.
Марина ударила его по лицу, вырываясь. В ответ, неожиданно для нее, Андрей тоже ударил. Невероятно. Сильно ударил, она чуть не упала. Но быстро оправилась и сама кинулась в драку. Ожесточенно, даже не ожидала от себя такой прыти. Началась взаимная потасовка.
Андрей бил и тупо рычал. Она так же хлестала по его щекам, осознавая, что справиться с ним или остановить не может. Наконец оттолкнула и метнулась к выходу. Входная дверь хлопнула перед носом Андрея. Защелкнулась на замок. Пока он спьяну возился с нею, Марина сбежала вниз и выскочила из подъезда. В одном халате и домашних тапочках.
Он засопел, остывая и тяжело дыша у распахнутой двери. Покачиваясь, вернулся в квартиру. Ноги стали заплетаться, голова – тяжелеть и падать на грудь. Пошаркал к дивану. Не раздеваясь, бухнулся лицом вниз и мгновенно провалился в сон.
Проснулся под утро следующего дня. Сел, вспоминая, что стряслось. А вспомнив, ощутил дрожь во всем теле. Как он мог ударить Марину? Что с ним было? Нет, это был не он. Это все водка, водка, будь она проклята. С ним никогда подобного не происходило. Поднять руку на Марину – это немыслимо для него. И вдруг – случилось. Он должен немедленно попросить прощения у жены. Андрей кинулся по комнатам. Марины – нигде. Не у кого просить прощения.
Он ругал себя последними словами, хватался за голову и стонал от бессилия. Что теперь будет? Он унизил Марину, она не простит этого. Она не простит. Она гордая. Это конец. Все, это конец. Она может больше не вернуться.
Его жизнь с Мариной не была безоблачной и сказочной. Хотя человеком он был беззлобным, его добродушный вид со временем превратился в маску. За этой маской он скрывал многое, живя с Мариной. Тем не менее без нее жизнь для него теряет смысл. Без нее он пропадет, без нее он совершенно одинок. Без Марины его жизнь станет походить на жизнь Аспенского, которую тот влачит теперь.
Он вспомнил Константина. Находиться дома было тяжко, сердце рвалось на части. Собрался и поехал к нему.
Своим рассказом Андрей, не подозревая, порадовал Аспенского. Значит, вчерашний разговор, затеянный Константином, все-таки не прошел даром, а он уже не надеялся. Размолвка все же случилась. Можно было потирать руки. Теперь дело за ним. Надо спешить, пока все не вернулось на круги своя. Нужно найти Марину прежде, чем ее отыщет Печаев, хотя Аспенскому не очень верилось, что Андрей пустится на поиски. За многие годы он привык, что Марина всегда возвращалась, поэтому и на сей раз наверняка будет также надеяться, что она вернется сама.
Между тем Аспенский ошибался. Андрей предпринял активные поиски. Объехал всех знакомых, а также побывал всюду, где могла, по его предположениям, хоть на миг появиться Марина. Но все оказалось безуспешно. Марина словно сквозь землю провалилась.
Аспенский усиленно отговаривал Андрея не тратить время попусту, не искать жену, не показывать слабость, дескать, никуда не денется, сама явится. И радовался, что Печаева преследовали неудачи. Сам же в это время тоже рыскал по тем местам, где не побывал Андрей. Однако и его потуги не увенчались удачей.