Торжище брака
Шрифт:
Нина поцеловала баронессу. Затем, бросившись в кресло, она с гневом сказала:
— Ах! Этот выбор делал бы мало чести моему вкусу, если бы мною не руководили особые соображения! Не думайте, Тамара Николаевна, что я заблуждаюсь и воображаю, что князь меня любит — я знаю, что он берет меня только ради моих денег. Но ведь и я не люблю его и выхожу замуж только для того, чтобы сделаться княгиней Флуреско!
— Печальные основания для брачного союза! — сказала Тамара, качая головой. — Вы не любите сами и не заблуждаетесь на счет его чувств? В таком случае, приняв предложение князя, вы совершаете непростительную ошибку! Откажитесь, пока еще есть время. Выходите замуж без любви лучше за кого-нибудь другого, но только не за Флуреско!
— Это
— Потому что нужна большая любовь, чтобы выйти замуж за человека, подобного ему. Не забывайте, что вы будете встречаться не в гостиной, но в домашней, интимной жизни, оставаясь друг для друга чужими и, в то же время, навеки привязанными один к другому. Я знаю, что говорю вам очень неприятные вещи, но считаю своим долгом предупредить вас, Нина. Князь Эмилий — человек больной, нервный, мизантроп. Его дурное расположение духа, его капризы, естественно, будут падать на жену, которую он не любит, но которая, тем не менее, будет служить домашним громоотводом. Никакое богатство не спасет вас от этого нравственного ада! Здоровье Флуреско расшатано распущенной жизнью. Но распущенность сделалась его второй природой, и он по-прежнему будет продолжать свои безумства. Вы не в силах будете удержать его у домашнего очага!
Нина недоверчиво взглянула на баронессу и ответила нерешительным голосом:
— Уж не думаете ли вы, что я буду его ревновать? Не беспокойтесь, на его любовниц я не буду обращать никакого внимания!
— А между тем будет одна, с которой вам придется серьезно считаться, Нина.
— Кто она? Вы ее знаете? — спросила озадаченная молодая девушка.
— Да, знаю! Это будет последняя, но зато самая настойчивая и самая опасная любовница. Она уже протягивает руку, чтобы схватить его — она называется преждевременной старостью. Такой ценой расплачиваются все, злоупотреблявшие своею молодостью. Итак, я повторяю, что нужно очень любить Флуреско, чтобы рискнуть выйти за него замуж. Одна любовь может отсрочить его окончательное физическое и нравственное разрушение! Одна любовь может все переносить и прощать, без устали ухаживая за несчастным, хотя бы он и заслужил свое несчастье. Равнодушие, Нина, сделает вас преступной. Одно тщеславие побуждает вас вступить в брак с этим человеком, которого вы с отвращением оттолкнете, когда он станет вам в тягость. Зачем принимать на свою совесть такую ответственность перед Богом? Откажитесь, пока еще можно! Благодаря Богу у вас нет недостатка в женихах! Выберите кого-нибудь другого, хотя бы такого же безнравственного, но более здорового телом и душой, Пфауенберга, например. Он будет очень удобным мужем, всегда любезным и уступчивым перед громадным капиталом своей жены. Будучи приятным человеком в семейной жизни, он никогда не вернется домой пьяным и будет осторожно изменять вам.
То краснея, то бледнея, Нина слушала речь баронессы. Вдруг, бросившись лицом на диванную подушку, она разразилась громкими рыданиями. Печальная и задумчивая Тамара облокотилась на кресло и с участием смотрела на молодую девушку, охваченную нервным припадком, предоставляя ей вполне предаваться волновавшим ее чувствам. Эти горькие слезы ясно доказывали, что, несмотря на тщеславие и дурное воспитание, в сердце Нины человеческое достоинство громко заявляло свои права и требовало более глубокого чувства. Не любила ли она, сама того не сознавая, Флуреско? Не разрывало ли ее сердце его равнодушие, или просто оскорблено было ее самолюбие? Конечно, бедная Нина не обладала необходимыми качествами, чтобы овладеть этим утомленным жизнью и избалованным женщинами человеком. Чтобы вывести его из нравственного оцепенения, следовало хладнокровно относиться к нему, заинтересовать тонким, развитым умом, понять все его слабости и победить их насмешкой — одним словом, встряхнуть все его существо и зажечь в душе искру добра.
Видя, что Нина не перестает плакать, Тамара подошла к ней и тихонько дотронулась до ее руки.
— Полно, дитя мое, не волнуйтесь так! Вам необходимо здраво обсудить свое положение и принять какое-нибудь решение. Или прервите свои отношения с Флуреско и изберите кого-нибудь другого, или, если вы твердо решили выйти за него замуж, не смотрите так трагически на вещи! Не вы первая, на которой женятся только из-за денег! Что делать? В наш практический век женщина царит в обществе только благодаря пороку и деньгам. Благодарите Бога, что вы обладаете вторым и можете купить того, кто вам нравится. Многие женщины не имеют этого преимущества. Даже сделавшись женой князя Эмилия, вы можете достигнуть душевного спокойствия и, может быть, со временем даже приобрести его сердце. Сделайтесь для него в будущем верной и любящей сиделкой, и, поверьте, он оценит в вас в несчастье то, чего не ценит в настоящую минуту.
Нина выпрямилась; лицо ее было нахмурено.
— Да, я хочу быть княгиней Флуреско! — вскричала она. — Если же он меня не любит, — при этих словах она погрозила сжатым кулаком, — я сумею ему отомстить!
Вскочив с дивана, она быстро выбежала из комнаты.
Шесть недель спустя было торжественно отпраздновано бракосочетание Нины с Флуреско.
Тамара с внутренним отвращением присутствовала на этой церемонии, казавшейся ей недостойной профанацией всех божеских законов. Она считала, что призывать благословение Божие на эту безнравственную парочку есть настоящее святотатство. Поэтому молодая женщина почувствовала себя вполне счастливой, когда снова осталась одна и могла по-прежнему посвящать свое время чтению и живописи.
Однажды, когда она работала по обыкновению в своей мастерской, к ней приехала Надя Кулибина. Сев около мольберта, она прежде всего сообщила своей подруге все светские новости, запас которых у нее всегда был очень обилен. Затем, покритиковав свадьбу Флуреско и сделав различные мрачные предсказания насчет его будущей супружеской жизни, она перешла к семейным отношениям Угариных.
— Они живут очень несчастливо, — рассказывала она. — Катя признавалась мне, что ее муж сделался положительно невыносим. Он стал капризен, как черт, и требователен до невозможности. В настоящее время он содержит какую-то танцовщицу и тратит на нее безумные деньги.
— Этого следовало ожидать, — заметила баронесса, нанося мазок на холст.
Вдруг Надя, взглянув на работу своей подруги, громко вскричала:
— Знаешь что, Тамара, ведь головка, которую ты рисуешь, вовсе некрасива! Если хочешь, я укажу тебе чудную модель с головой настоящего архангела!
— Где ты выкопала такое сокровище?
— Это не я, а Катя открыла его. Он теперь служит лакеем у Угариных. За красоту княгиня платит ему пятьдесят рублей в месяц и положительно без ума от него.
— От лакея? — насмешливо сказала Тамара. — А как относится к этому князь?
— Он еще ничего не замечает. Князь до такой степени влюблен в самого себя, что не допускает и мысли о возможности соперничества.
— Даже со своим лакеем? Какое печальное ослепление!
— Ах, Тамара! Ты, право, одержима антихристианской гордостью. Лакей такой же человек, как и другие, и, право, красавец Сидор стоит десяти графов.
— Считая в том числе и графа Ружемона? — спросила Тамара не без злого умысла.
Около месяца спустя после свадьбы Флуреско Угарины давали большой бал, на котором должно было появиться все избранное общество. Екатерина Карповна забрала себе в голову во что бы то ни стало заставить присутствовать на этом балу свою красивую и эксцентричную родственницу. Горевший тайным желанием видеть у себя Тамару и танцевать с ней, Арсений Борисович взялся съездить к Магнусу и, так или иначе, уговорить его отправить свою жену на бал. Когда князь приехал к Лилиенштернам, баронессы не было дома. Очень довольный тем, что застал своего кузена одного, Угарин немедленно же приступил к интересовавшему его вопросу. Передав приглашение Екатерины, он прибавил, что и сам был бы очень счастлив хоть раз видеть у себя Магнуса. Барон мог приехать пораньше и, таким образом, избегнуть неприятного внимания толпы.