Тот, который колеблется
Шрифт:
– Понимаете, дело в том...
– Да вы не бойтесь, по серьезным делам я никогда не привлекался.
– Да при чем тут?..
– За мной водились исключительно мелкие правонарушения.
– Понятно, однако...
– А этим – их хлебом не корми, только дай лишний раз схватить человека и продержать у себя. – На его лице отразилось глубочайшее презрение. – Чего с них взять? Ищейки они и есть ищейки.
– Что ж, спасибо вам большое, – начал было Роджер и встал. – и все-таки...
– А попозже не придете?
– Нет, вряд ли.
– А у меня такой пудель, – сообщил Клайд.
– Да мне это...
– Шатци его зовут. Ну такая
– Нет, извините.
– Ну пожалуйста, – произнес Клайд и просительно заглянул Роджеру в глаза.
Роджер замотал головой.
– Нет, – твердо сказал он, продолжая мотать головой. – Нет, – повторил он и решительным шагом направился к выходу из парка.
На Калвер-авеню Роджеру попалось на глаза почтовое отделение. Он зашел туда и занялся оформлением почтового перевода на сумму сто долларов на имя Дороти Брум. Расходы по переводу составили тридцать пять центов, и ещё он заплатил шесть центов за письмо матери – в Кэри, на Терминал-стрит. Бланк перевода он запечатал в конверт, отнес конверт к окошечку и передал почтовому служащему.
– До завтра дойдет? – осведомился Роджер.
Служащий взглянул на конверт.
– Должен дойти, – ответил он. – Когда вы сдаете письмо до пяти, то оно должно успеть туда к следующему дню. Но что будет там – за это я поручиться не могу. Там его могут продержать и два, и три дня.
– Да нет, у нас там все нормально с этим, – сказал Роджер.
– Тогда, значит, завтра будет.
– Спасибо вам.
Роджер вышел на улицу и посмотрел на небо. Тут ему пришло в голову, что надо бы сделать ещё одно дело, прежде чем идти в полицию – позвонить матери в Кэри и сказать ей, чтобы она не волновалась из-за того, что он не приедет сегодня вечером, как обещал. Часы в витрине ювелирного магазина показывали, что ещё нет и девяти, но это ничего, мать уже давно на ногах, как он и говорил миссис Дауэрти. А интересно, что подумает миссис Дауэрти, когда получит его поздравление? Хорошо бы увидеть выражение её лица в момент, когда она откроет конверт. Он с улыбкой пошел вдоль улицы, высматривая телефонную будку. Перед одним из зданий он увидел стайку подростков. Ребята и девчата стояли, смеялись, дымили сигаретами. При всех были школьные учебники. Девочки держали их у груди, ребята – опустив к бедру или на ремне. Вот-вот они скроются в здании – это была, очевидно, школа. Роджер вспомнил, как он ходил в школу в своем городке, но тут же прогнал от себя эти воспоминания. У кондитерского магазина футах в пятнадцати впереди крутились детишки, шумя и хохоча. Роджер вошел в магазин и в глубине его увидел телефонную будку. Он разменял у прилавка доллар и стал ждать, пока полная женщина испанского типа не окончит разговор. Выйдя из будки, она улыбнулась ему. Он вошел в будку, сел на стул и, вдыхая запах духов и разгоряченного тела, принялся набирать номер Кэри. Он набрал код города, потом номер – Кэри 7-3341 – и стал ждать, пока ему ответят на другом конце провода.
– Алло? – раздался голос матери.
– Мам, ты?
– Роджер?
– Да, мама.
– Ты где?
– В городе.
– Продал вещи?
– Да, мама.
– И сколько выручил?
– Сто двадцать два доллара.
– Это больше чем мы думали, да? – спросила мать.
– Да, на сорок семь долларов больше, мам.
– Ну да, ну да. Здорово, сынок, правда?
– Да. Это потому, что я поехал в другой район, я говорил тебе о нем. Я заприметил это место в декабре, когда был тут перед Рождеством. Помнишь?
– Это в самом центре?
– Да, именно там. Ты знаешь, сколько мне дали за салатницы, мам?
– За которые? За большие?
– И те, и другие.
– И сколько же, Рог?
– Я сдал их тому покупателю по полтора доллара за штуку. Это большие салатницы, всю дюжину, мам. Это куда больше, чем мы продавали их у себя.
– Я знаю. А он в здравом уме был, тот человек?
– Конечно. А знаешь, сколько он заломит за них, когда будет продавать, мам? Я не удивлюсь, если он за каждую получит по три, а то и по четыре доллара. Это за большие салатницы.
– А маленькие как пошли? Сколько он дал тебе за маленькие?
– Маленьких он взял только полдюжины.
– И почем?
– По доллару. – Роджер сделал паузу. – А у себя в мастерской мы продаем их по семьдесят пять центов, мам.
– Да, я знаю, – сказала мать и рассмеялась. – Я о чем подумала – не дешевим ли мы здесь?
– Ну, у нас в городке не так много покупателей, сама знаешь.
– Это верно, – согласилась мать. – А когда домой приедешь, сынок?
– Деньги я послал тебе по почте, мам. Сто долларов. Загляни завтра на почту, хорошо?
– Ладно. Так когда ты будешь дома?
– Точно не скажу пока.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Да есть тут дела...
– Так ты хочешь этим сказать – что точно пока не знаешь, когда приедешь?
– Когда же я буду дома... – неуверенно произнес Роджер, потом линия затихла. – Мам! – подал он голос.
– Я здесь, здесь.
– А как... э-э... как там братишка?
– Отлично.
– Мама.
– Да?
– Так вот... насчет когда приеду...
– Так что?
– Я не знаю, когда.
– Я в первый раз от тебя такое слышу.
– Понимаешь, у меня тут есть ещё кое-какие дела.
– Что это у тебя там за дела такие? – забеспокоилась мать.
– Ну... – начал бы Роджер и замолчал.
– Да, я слушаю.
– Но брат же с тобой.
– Брат ещё мальчик.
– Мама, мальчику двадцать два года.
– Все равно мальчик.
– Да я сам не намного старше, мам. – Роджер сделал паузу. – Мне только двадцать семь, даже ещё не исполнилось.
– Это возраст мужчины, – сказала мать.
– Поэтому я не понимаю...
– Это возраст мужчины, – словно не расслышав его, повторила мать.
– Во всяком случае, я не уверен, как у меня получится. Поэтому я и послал тебе перевод.
– Спасибо, – сдержанно отреагировала она.
– Мама!
– Что?
– Ты обиделась?
– Нет.
– А по голосу – обиделась.
– Ничего я не обиделась. Старший сын бросает меня одну среди холодной зимы...
– Мама, но брат же с тобой.
– Он ещё мальчик! Кто будет заниматься мастерской, пока тебя нет? Ты же знаешь, что я плохо себя чувствую, что у меня...
– Мама, я ничего не могу поделать, надо.
– Как это «ничего не могу поделать»? Что это там за дела такие у тебя?
– Так... Надо...
– Что «надо»?
– Мам, если бы я хотел сказать тебе, то уж давно сказал бы.
– Как ты разговариваешь с матерью?! Думаешь, раз ты вымахал такой, то я не спущу тебе штаны и не высеку?!
– Прости, – смутился он.
– Теперь говори, что у тебя там случилось.
– Ничего.
– Роджер!
– Ничего! – резко ответил он. – Прости, мам, но ничего не случилось.