Шрифт:
Корепанов Алексей
Тот, кто бродит в ночи
Та ночь была душной, и не летали птицы ночные, не рычали звери лесные, и молчал уставший от жары лес. Давно уснуло селение, окруженное чащей лесной. Разметались на шкурах мужчины-охотники, обнажили грудь женщины, задыхаясь от духоты; стонали, бормотали во сне старики, всхлипывали дети.
И от костра, горевшего посреди селения, еще темнее становилась душная ночь. Прыгали отблески огня по лицам двух молодых воинов, что сидели у сторожевого костра с копьями в руках, охраняя селение от зверей лесных. Темноволосы и мускулисты были воины, висели на шее у них ожерелья из клыков убитых ими зверей, а одежда их была
Сидели молодые воины у костра, прислушивались. Тихо было в лесу, и трепетали неяркие звезды в глубине темного неба - это Добрый Дух Маа тысячами глаз ласково смотрел на землю, сотворенную им вместе с другими Духами себе на утешение.
Сидели у костра молодые воины, думали каждый о своем. Один вспоминал последнюю удачную охоту и стычку с чужаками у лесной реки, когда поразило чужака его крепкое копье и упал тот с громким воплем в воду под высокий обрыв. Другой то и дело поворачивал голову от костра и смотрел в темноту, на стоявшую неподалеку хижину. Спала в той хижине, обнажив тело в духоте, прекрасная черноволосая девушка - и быстрее вздымалась мускулистая грудь молодого воина, когда представлял он нежное тело девушки, одиноко спящей на шкурах.
Но помнили воины о том, что охраняют селение. Мигом вскочили они и замерли, потому что будто бы легкое шуршание донеслось от хижин, и словно бы черная тень, чернее душной ночи, скользнула к деревьям и растаяла.
Долго стояли воины, сжимая копья, прислушиваясь, но все было тихо кругом. Может быть, просто старик заворочался во сне, может быть, птица ночная тенью метнулась к лесу? Наверное, только почудился шорох молодым воинам, только привиделась черная тень - ни один зверь лесной не мог прокрасться так тихо, ни один зверь лесной не мог умчаться черной тенью, не выдав себя треском ветвей, шумным дыханием. Может быть, то Дух ночной пролетал, убегая от встречи с рассветом? Или пригрезилась тень в тишине ночной, в духоте, в молчании леса обессиленном?
Вновь сели у костра молодые воины, подбросили сучьев побольше, и веселее затрещал костер. И шевельнулась, отступила темнота, пробежал над землей предутренний ветерок. Рассвет уже близился.
Побледнело небо, и всплыли хижины из мрака ночного, и запели птицы в лесу, и проснулось селение. Ночь прошла и новый день наступил, и нестрашными стали Духи ночные, и скрылись они с рассветом в глазах Доброго Духа Маа. Ожило селение, потянулись к костру женщины набирать тлеющие угли, чтобы развести костры у своих хижин, приготовить пищу мужчинам-охотникам. Собрались у костра Мудрейшие, повели речь о делах, предстоящих на этот день.
И тут подняла руки черноволосая девушка и долго говорила, и голос ее дрожал, и бледным было лицо от пережитого страха. Слушали ее женщины, широко раскрыв глаза, молча подходили мужчины, прервали совет Мудрейшие и только дети беззаботно играли у хижин.
Этой ночью не спалось черноволосой девушке. Тихо лежала она, наблюдая, как пляшут на стенах хижины отблески костра. Ни звука не раздавалось в ночи - и вдруг заглянул в хижину зверь с желтыми глазами, что слабо светились в темноте. Замерла от ужаса красавица, ни пошевелиться не смела, ни крикнуть. А зверь стоял тихо и неподвижно, и не слышно было его дыхания, и не пахло смрадом от морды его, не пахло дремучей чащобой от шерсти его. Стоял Желтоглазый Зверь, словно бесплотный Дух
– а потом вдруг бесшумно исчез, пропал, как сон ночной.
Замолчала девушка - и все повернулись к двум молодым воинам, охранявшим ночью селение. И поведали молодые воины, как слышали что-то вроде шороха и видели что-то вроде тени, и был это, наверное, Дух ночной, убегавший от рассвета.
И тогда, тряся седой головой, кривя беззубый рот, обратилась к Мудрейшим дряхлая старуха.
И ей не спалось душной ночью, и в ее хижину заглядывал Желтоглазый Зверь, неслышный, как Дух ночной. Но не испугалась старуха, потому что это, верно, вестника Смерти послал за ней Добрый Дух Маа и суждено ей сегодня умереть, не дождавшись заката. Спокойна была старуха, не было страха в ее бесцветных глазах. Много уже дней и ночей прошло со времен ее молодости и, видно, Добрый Дух Маа послал ей весточку о том, что ждут ее звездные его глаза.
Горько заплакала юная красавица, закрыв руками лицо - и дрогнуло сердце молодого воина. Жди беды, если вестник Смерти заглядывает ночью в хижину молодой девушки!
И повернулись все к Мудрейшим.
Долго молчали почтенные старцы, неторопливо поглаживали длинные бороды, потом встали и направились к Священной Хижине. И все пошли за ними, только дети беззаботно играли у хижин.
В полумраке Священной Хижины тлел костер, стояли вдоль стен многочисленные боги, вырезанные из древесных стволов еще тогда, когда ни Мудрейших, ни их отцов и дедов не было на свете. Неподвижно стояли деревянные боги, задумчиво смотрели на тлеющие угли глазами-дырами, спокойны были их плоские лица, никогда не открывались щели-рты. Много богов стояло в Священной Хижине, только Доброго Духа Маа не было в ней, потому что беспредельно звездное небо и не спрятать его в тесной хижине.
Мужчины подбросили ветви в костер и взметнулось жаркое пламя. Кинули Мудрейшие в огонь мясо звериное, собрали с земли возле деревянных богов пучки священных трав, что можно срывать в лесной глуши только после заката. Положили душистые травы на дымящееся мясо, пошептали заклинания.
Теснились мужчины и женщины у входа в Священную Хижину, ждали, какой знак подадут боги. Сдерживала рыдания черноволосая красавица, побелевшими пальцами сжимал копье молодой воин, бесстрастно ждала приговора богов старуха. Сели Мудрейшие вокруг костра, спинами к деревянным богам, пристально вглядывались в огонь.
Дымилось мясо, дымились священные травы, молчали боги, застыв вдоль стен. И громко закричал молодой воин, взмахнув копьем, и радостно вскрикнула черноволосая девушка, потому что стал огонь угасать на дальнем краю костра, напротив входа в Священную Хижину. Хороший знак подавали боги, милостив был Добрый Дух Маа и не желал он смерти красавицы.
И зашумели женщины, и заулыбались мужчины - значит, не вестник Смерти был в селении ночью, а дикий зверь из чащобы заглядывал в хижины. Только старуха осталась бесстрастной. Ждала она вестника Смерти, а выходило, что не пришло еще время улетать ее душе к звездным глазам Доброго Духа Маа.
Опустела Священная Хижина. Длинный день лежал впереди и много дел нужно было переделать за день. Кому на охоту, кому на реку, кому шить одежду из звериных шкур, а кому чинить оружие, ладить к копьям новые наконечники.
И поклялся молодой воин, что убьет Желтоглазого Зверя, если тот опять забредет в селение, и улыбнулась ему юная красавица и поспешно опустила голову в смущении.
И опять наступила ночь, и лес молчал обессиленно, и не летали птицы ночные. Душной была ночь, душной и темной, тихой была ночь, и не рычали звери лесные, и не трещали ветви в лесу.