Тот, кто называл себя О.Генри
Шрифт:
Чем он хотел заняться? Он еще сам не знал. Вот если посчастливится устроиться в какую-нибудь аптеку…
— Ну, ну, хорошее дело. Доброе дело, — сказал Джо Харрел. — А жить оставайся у меня. Места хватит.
Через неделю он нашел место клерка в большом драгсторе на Пекан-Стрит. Помог диплом Северо-Каролинского общества фармацевтов. Владелец драгстора внимательно прочитал его и сказал:
— Пятнадцать долларов в неделю. Кстати, клеркам нигде больше и не платят. Вы будете регистрировать рецепты в учетной книге, сортировать их по группам лекарств и направлять в провизорскую.
Драгстор принадлежал
Вечерами он помогал Джо Харрелу хозяйничать в табачной лавочке, а когда удавалось — ходил на танцы, которые устраивались два раза в неделю в вестибюле одного из отелей.
Он проработал в компании Морлей семь месяцев, а потом в драгсторе появился Джон Мэддокс.
Он пришел раз и второй, а на третий Билл уже знал, что Джон — один из совладельцев фирмы по продаже домов. Потом, правда, оказалось, что это не фирма, а просто маленькая контора, в которой работало пять человек. Но название, с расчетом на будущее, было громкое:
— Переходи к нам, приятель, — неожиданно предложил ему Джон. — У Морлея ты до старости останешься клерком.
— Кем же я у вас буду? — засмеялся Билл. — Провизором?
— Нет. Младшим бухгалтером.
— Ты думаешь, я что-нибудь понимаю в этой китайской белиберде?
— У нас ты будешь получать восемнадцать долларов в неделю. Кроме того, каждый из наших сотрудников имеет право приобрести четырехкомнатный дом в рассрочку со скидкой в двадцать процентов.
— Но ведь я фармацевт. Я ничего не знаю, кроме своих рецептов.
— Два виски, — сказал Джон мальчишке, работающему за стойкой. — Неужели ты думаешь, что человек знает какое-нибудь дело прямо с пеленок?
В конторе Мэддокса он за какой-нибудь месяц научился вести бухгалтерские записи в гроссбухах и составлять годовые и трехмесячные отчеты.
В Гринсборо он иногда мечтал, с каким наслаждением в первые дни жизни в большом городе он будет тратить свои деньги. Но мечтанья так и остались мечтаньями. Денег почти всегда было в обрез. За три месяца работы у Мэддокса удалось отложить двадцать долларов на темно-серый костюм и модный черный пластрон. А ведь нужно было еще платить Харрелу за жилье и стол, покупать угощенье девушкам, с которыми он танцевал в отеле, иногда компанией ходить в ресторан.
Денег не хватало. Деньги начинали уплывать сразу же, как только попадали в руки. Он удивлялся: как много нужно человеку в большом городе. На ранчо он обходился немногим. Что нужно в степи? Стэтсон, чтобы прикрыть голову от солнца. Хлопчатая рубаха. Шейный платок. Штаны, сзади подшитые кожей для прочности.
В Остине были необходимы крахмальные рубашки. Выходные туфли из мягкого шевро. Башмаки на каждый день. Сапоги для плохой погоды.
И всего восемнадцать долларов в неделю!
Джон Мэддокс успокоил его:
— Дело расширяется. Посмотри, что делается в городе. Через два года в нем будет шестьдесят тысяч жителей. Северяне летят на новые земли, как мухи на патоку. Через два года мы будем с тобой жить в роскошных особняках. Что восемнадцать долларов! Мы будем иметь тысячи. То, что сейчас, — это начало. Подожди.
Билл ждал.
Через год «Фирма братьев Мэддокс и Андерсон» обанкротилась. Дефицит составил девять тысяч триста долларов. Компаньон Джона Мэддокса, прихватив на память кое-какие Ценные бумаги, затерялся в просторах штата Нью-Мексико. Правительственный ревизор арестовал все вклады конторы в банках. Служащим даже не выплатили жалованья за последнюю неделю. В довершение всех бед в Восточном Техасе, Арканзасе и Теннеси началась знаменитая «Большая забастовка»1. [1] Каким-то чудом ему удалось найти место чертежника в Техасской земельной конторе. Помогло то, что он немного умел рисовать.
1
Забастовка 1886 года
В земельной конторе платили двадцать долларов в неделю, и даже столы с наклонными чертежными досками здесь выглядели солиднее, чем в фирме Мэддокс. Контору забастовка обошла стороной. Остин расползался вдоль реки Колорадо. Отряды землемеров работали на окраинах, прирезая к городской территории новые земли. Заказчики хотели видеть, как будут выглядеть в перспективе новые улицы, и выбрать для своих домов места получше. Контора шла им навстречу. В небольшой светлой комнате, рядом с отделом горизонтальных планировок, работали чертежники по перспективам. Их называли рисовальщиками.
Их было трое.
Лонг, всегда готовый поддержать дружескую выпивку в соседнем баре. Сдержанный и религиозный Эдмондсон, замкнутый, похожий на переодетого пастора. Симпатичный Хайлер, пронырливый и всезнающий. Они вместе приходили на работу и вместе уходили, перестреливаясь остротами, подшучивая друг над другом. У них был свой особый, интимный кружок, и то, о чем они говорили между собой, было похоже на продолжение какого-то очень давно начатого разговора.
Несколько дней они присматривались к новичку. Билл работал не отрываясь. Казалось, он не хотел завязывать никаких новых знакомств, и если он обращался к ним, то только по делу.
Однажды после обеда к столу Билла подошел Говард Лонг.
— Послушайте, мистер Портер, вы отдыхаете когда-нибудь?
— Иногда даже работаю, — ответил Билл.
— Это мне нравится, — улыбнулся Лонг. — А как насчет танцев?
— Это, кажется, делается по вторникам и субботам в отеле «Панар»?
— Я вижу, вы меня поняли.
— Это мне знакомо, — сказал Билл.
— Отлично! — воскликнул Лонг. — А мы-то думали, что вы закоренелый пуританин. Так вот, мистер Портер, уж коли вы работаете вместе с нами, то вы должны быть и членом нашего клуба. Мы называемся «Юнион Хилл-Сити», потому что по воскресным дням ходим на танцульки в верхний город.