Тот, кто умрет последним
Шрифт:
— Примерно тринадцати-четырнадцати лет. Он единственный выживший.
— Что случилось?
В трубке она могла слышать другие голоса на заднем плане, частичный диалог криминалистов и эхо множества шагов, перемещающихся по помещению с твердым покрытием. Джейн представила Кроу, с важным видом стоящего посередине с выпяченной грудью, расправленными плечами и голливудской стрижкой.
— Здесь гребаная кровавая баня, — сказал он. — Пять жертв, в том числе трое детей. Самому младшему не было и восьми.
«Я не желаю смотреть на это, — подумала она. — Не сегодня. Ни в какой другой день».
Но вместо этого Джейн спросила:
— Где вы?
— Дом находится на площади Луисберг. Чертовы фургоны новостных служб все здесь заполонили, поэтому, скорее всего, тебе
Она удивленно заморгала:
— Это произошло на Бикон-Хилл [17] ?
— Ага. Богачей тоже убивают.
— И кто жертвы?
— Бернард и Сесилия Акерман, пятьдесят и сорок восемь лет. И три их приемных дочери.
17
Бикон-Хилл — аристократический район Бостона. (прим. Rovus)
— А выживший? Один из их детей?
— Нет. Его зовут Тедди Клок. Он жил у Акерманов последнюю пару лет.
— Жил у них? Родственник?
— Нет, — сказал Кроу. — Они собирались его усыновить.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Войдя на площадь Луисберг, Джейн сразу увидела знакомый черный «Лексус», припаркованный среди полицейских машин Департамента Полиции Бостона, и поняла, что Маура Айлз уже прибыла на место преступления. Судя по количеству фургонов новостных служб, сюда заявился каждый телеканал Бостона, и неудивительно: изо всех благополучных районов города мало кто мог тягаться с этой площадью, ее декоративным парком и деревьями с пышными кронами. Особняки в неогреческом стиле [18] с видом на парк служили домом для старых и новых богачей, корпоративных магнатов, «Бостонских браминов» [19] и бывших сенаторов Соединенных Штатов. Но даже в этом районе насилие не было редкостью. Богачей тоже убивают, как сказал детектив Кроу, но когда это происходит с ними, то привлекает всеобщее внимание. За пределами полицейской ленты собралась толпа, чтобы лучше все разглядеть. Бикон-Хилл был популярным местом для туристических групп, и сегодня эти туристы были уверены, что их деньги потрачены не зря.
18
Неогреческий стиль — архитектурный стиль, возникший в 1820-х годах, основанный на «возвращении» к классическим греческим образцам. (прим. Rovus)
19
«Бостонские брамины» — специфическая социальная прослойка Бостона, восходящая к первым колонистам Новой Англии, для которой характерен замкнутый, квази-аристократический образ жизни. Внешними атрибутами считаются новоанглийский (бостонский) акцент и диплом об окончании Гарвардского университета. (прим. Rovus)
— Эй, взгляните! Это же детектив Риццоли.
Джейн заметила тележурналистку и оператора, направляющихся к ней, и выставила перед собой руку, предотвращая любые вопросы. Разумеется, те проигнорировали этот жест и продолжали преследовать ее.
— Детектив, мы слышали, есть свидетель!
Джейн проталкивалась сквозь толпу, бормоча:
— Полиция. Дайте пройти.
— Правда, что система безопасности была отключена? И ничего не было украдено?
Чертовы репортеры знали больше нее. Она поднырнула под полицейскую ленту и назвала свое имя и номер значка патрульному, охраняющему вход. Это была простая формальность, тот прекрасно знал Джейн и уже поставил галочку напротив ее имени в своем блокноте.
— Должен заметить, детектив Фрост примчался во весь опор, — со смехом добавил патрульный. —
— Фрост внутри?
— Вместе с лейтенантом Маркеттом. Комиссар уже в пути, и я жду-не дождусь, когда появится Его Величество.
Джейн оглядела потрясающий четырехэтажный дом из красного кирпича и прошептала:
— Ничего себе.
— Думаю, он стоит миллионов пятнадцать-двадцать.
«Но это было до того, как здесь появились призраки», — подумала она, рассматривая красивые оконные рамы и искусно вырезанный фронтон над входной дверью. За этой дверью скрывались ужасы, от которых у нее сводило живот. Трое мертвых детей. Это было проклятье родительства — в лице каждого погибшего ребенка видеть отражение своего. Пока Джейн натягивала перчатки и бахилы, она заодно нацепила и эмоциональную защиту. Словно строитель, надевающий каску, она облачилась в свои доспехи и вошла внутрь.
Джейн увидела лестничный пролет, откуда четыре этажа поднимались вверх к стеклянной куполообразной крыше, через которую золотым дождем струился солнечный свет. Множество голосов, преимущественно мужских, эхом разносились по лестнице с верхних этажей. Она вытянула шею, но все равно не смогла разобрать из фойе, кому принадлежат эти голоса, разносящиеся словно призрачный рокот по дому, который более чем за век мог стать пристанищем для многих душ.
— Изучаешь, как живут люди побогаче? — произнес мужской голос.
Она обернулась и увидела детектива Кроу, который стоял в дверном проеме.
— И умирают, — добавила Джейн.
— Мы отвели мальчика к соседке. Она была настолько любезна, что позволила подождать в своем доме. Ребенок ее знает, и мы подумали, что там он будет чувствовать себя комфортнее во время допроса.
— Сначала я должна узнать, что произошло в этом доме.
— Мы все еще пытаемся это выяснить.
— Зачем вызвали высшее руководство? Слышала, сюда едет комиссар.
— Просто оглянись вокруг. Деньги решают все, даже когда ты мертв.
— Откуда деньги у этой семьи?
— Бернард Акерман — инвестиционный банкир в отставке. Два поколения его семьи владели этим домом. Выдающийся общественный деятель. Если кто-то называет тебя меценатом, то, вероятно, ты делал ему пожертвования.
— Как пройти на место преступления?
— Почему бы тебе просто не взять экскурсию? — она поманил ее в комнату, из которой только что вышел. — Скажи, что ты думаешь об этом.
Вряд ли ее мнение имело большое значение для Даррена Кроу. Когда она только поступила в убойный отдел, их стычки были ожесточенными, а его презрение слишком очевидным. Джейн до сих пор ощущала намеки на это в его смехе, тоне его голоса. Независимо от уважения, которое она заработала в отделе, в его глазах она оставалась стажером, и сейчас представилась еще одна возможность испытать ее.
Она проследовала за ним через гостиную, где двадцатифутовый потолок был богато украшен херувимами, виноградной лозой и золоченым орнаментом. Шанса полюбоваться на этот потолок или картины не представилось, потому что Кроу направился прямо в библиотеку, где Джейн увидела лейтенанта Маркетта и доктора Мауру Айлз. В этот теплый июньский день Маура надела блузку персикового цвета — непривычно веселая расцветка для той, что обычно предпочитает безрадостные черные и серые тона. Со своей стильной геометрической стрижкой и изящными чертами лица, Маура была похожа на женщину, которая и вправду могла бы жить в особняке вроде этого, среди картин и персидских ковров.
Они стояли в окружении книг, расставленных на полках из красного дерева, тянущихся от пола до потолка. Некоторые томики попадали на пол там, где лицом вниз лежал седовласый мужчина, протянув одну руку к книжному шкафу, словно пытаясь достать книгу даже будучи мертвым. На нем были пижама и тапочки. Пуля пробила руку и лоб, и выше на полке кожаные переплеты были забрызганы кровью. Жертва подняла руки, чтобы закрыться от пули, подумала Джейн. Он видел, что происходит. Знал, что умрет.
— Моя оценка времени смерти сходится с тем, что назвал свидетель, — сказала Маркетту Маура.