Тот самый сантехник. Трилогия
Шрифт:
«Ладно, выдели ему банку солений», – разрешил внутренний голос.
И тут Боря понял, что не слышит ни лопаты, ни хруста снега, ни «ух!», ни «и-э-э-эх!» с улицы.
Заинтересованный этим фактом, Глобальный даже спустился по лестнице на первый этаж, протиснулся между автомобилем и стеной, поправляя мокрые вещи на батарее, и выглянул наружу.
А там Лёня стоит у тела, руки раскинувшего и крестится. С одной стороны тела лопата валяется с другой пальцы красные торчат. С ладонью подтёртой и намозоленной.
– Ну всё, пиздец. Хватило
Боря вышел на снег прямо в носках шерстяных. Эффект был тот же самый, что и в валенках. Были бы чистые, намокать бы начали. А так свой эффект защитный получался.
Боря нос почесал, глядя на тело. А то жопой вверх торчит, не шевелится. Как стоял, так и упал. Но лицо вниз смотрит, не шевелится. Умел бы человек через снег дышать, оно может и нормально бы было. А так – показатель.
– А я всегда говорил, - продолжил Лёня, телефон из куртки доставая.
– Накатил если, то какая работа?
Только определив, что у Бори ни в носках, ни в халате телефона под рукой нет, сосед короткий номер набрал и заявил:
– А у нас тут на гаражах человек умер. Заберите, что ли…
Поговорив с диспетчером с минуту, Лёня баланс перепроверил и снова вздохнул:
– И что теперь, весны ждать?
– В смысле? – не понял Боря, снова посмотрел на снег, а потом как сразу понял!
Тело то почти километр к остановке теперь тащить. Никто вертолёт в ГСК высылать не собирается.
– Борь, я не знаю, - тут же начал психовать сосед. – У меня у самого сердце слабое. Я если потащу, то тебе потом нас двоих тащить придётся.
И тут Глобальный понял, что санки деда всё-таки понадобятся. Но тут же отмёл от себя эту идею. Будь снега хотя бы меньше полуметра, оно может ещё и помогло бы, а так – вряд ли. Да и санки – детские. А Максим Витальевич не то, чтобы лилипут. Килограмм под восемьдесят.
Тут же мелькнула мысль тело прикопать снежком и случайно о нем дня через три-четыре вспомнить, заново обнаружив, то внутренний голос заявил, что заявка уже зафиксирована. Придут ещё и спросят – куда дели? Почему – забыли?
И Боря с грустным лицом обратно в гараж поплелся, в мокрое обратно переодеваться. Если в таком виде к остановке тело потащит, то следом заберут. Но уже в другое отделение, что выше морга.
«Блядский рот!» – негодовал внутренний голос, не желая от тёплого халата избавляться и из сухих носков вылезать: «Этот еблан и при жизни падлой был, и в посмертии нагадить успел. Вот что за люди?».
Бурча, но не произнося вслух, ведь всем известно, что о мёртвых либо хорошо, либо ничего, Боря снова оделся-обулся и даже лопату поднял. В гараж занёс. А дальше идеи – кончились.
Лёня за ногу попробовал протащить тело, но только ботинок зимний в руке оставил. Тогда Боря попросил подсобить и на плечи ему тело накинуть, как шаль. Но если лёгкая шаль хоть и портила эстетику вида мужику, то мёртвый мужик был даже к лицу. То есть – шёл ему.
Однако, сделав с десяток шагов и едва не провалившись по горло, Боря понял, что так далеко не уйдёт. Труп постоянно мешал: то сползал с плеча, то выкатывался из куртки. А собственная куртка тоже была со скользящим материалом. Современные дизайнеры почему-то не учли, что по зиме на плечах не только шарфы с шалью можно носить, но и жмуров доставлять до карет скорой помощи.
Лёня на этот раз оказался более инициативным. Он следовал по пятам и постоянно давал важные целеуказания. Важные, конечно, по его мнению.
– Правей…правей… левее… Борь, это он пёрнул или ты? Я слышал, трупы начинают… ну… ты понимаешь. Так что… осторожнее.
«Да завали ты уже!», – подумал Боря, вспотев за какие-то двадцать шагов так, как не успел по дороге в гараж.
А затем Боря понял, что дыхалка сбивается. Оно может и к лучшему, так как на языке столько всего для соседа по гаражу вертится. А они ещё и к общей дороге гаражной не вышли. Из закутка своего только выбраться пытаются.
«На кой чёрт только в эти гаражи поперлись?» – буркнул внутренний голос.
Сделав ещё пару шагов, тут дед показался. Без санок, правда. Что ему от соседей понадобилось, он тут же забыл. Так как сам за сердце схватился, едва о новой «должности» только что назначенного коллективом охранника узнал.
– Свят! Свят! Свят! – заявил дед и тоже перекрестился. А затем тоже начал советы давать. – Боря, а ты чего его несёшь? Волочи. Так лучше будет.
Мнение коллектива оказалось определяющим. Так как уже двое были против одного носильщика. И Глобальный вынужденно смахнул труп с плеч в снег. Но куртка зацепилась за висюльку на плече и замок разъехался в разные стороны. А при попытке тащить за руку, Лёня тут же непреднамеренно раздел Максима Витальевича.
Но вину свою не признал и тут же заявил:
– Да зачем ему теперь куртка? Так хотя бы скользить больше не будет.
Боре было уже всё равно. Он схватил за ноги и поволок к воротам. Они даже выбрались к общей дороге, и из второго закутка на них тут же пара мужиков уставилась.
– О, а Мася всё что ли? – заявил один.
– Так это что получается, проводить надо? – добавил второй, трагически вздохнул, снял шапку и… вернулся обратно в гараж, куда быстро проследовал его сосед.
«Ёбанные помощники», – подумал Боря и тут же пообещал себе, что всех, кто умрёт следом, просто будет скидывать в овраг, а не тащить к остановке.
От него уже валил пар. А от пота на лбу слепило глаза. Но тут дед, который теперь шёл рядом с Лёней, только с другого края, подал дельную идею:
– Слушай, а чего мы его тащим?
Так и сказал – «мы тащим».
Лёня кивнул, сразу согласный. А дед тут же продолжил мысль:
– А давайте у камазчиков прицеп возьмём, ну или самого его привяжем и на верх в мгновение домчим.