Тотем Человека
Шрифт:
— Ясно, — сказал Боб. Он уселся в директорское кресло, глядя на выпотрошенную сумку. Закинув ногу на ногу, Боб нашарил в кармане форменной рубашки пачку сигарет и закурил. Курил он редко и по очень серьезным поводам, поэтому немудрено, что я забеспокоился.
— Что — ясно? — спросил я.
Боб задумчиво пыхнул дымом в мою сторону, поспешно извинился и стал размахивать руками, отгоняя дым, как муху. Этим он добился только того, что дым разошелся по всей комнате, отчего стало положительно невозможно дышать. Боб сказал:
— Ясно, во-первых, что он действительно собрался добывать деньги игрой. Причем, уже начал, и у него неплохо получалось. Не врал, значит, Петя этот…
— А одежда? Он уезжать собрался? Зачем?
Тут же всплыло воспоминание: мы с Черным, еще до
Боб поискал, куда бы сбросить пепел и, не найдя, стряхнул его прямо на пол. Полу от этого хуже не стало.
— Я так полагаю, — с расстановкой проговорил Боб, — я так полагаю, что Черный не дурак. Он понимал, что рано или поздно его вычислят и попросят вернуть денежки. Вот и приготовился к отъезду. Правда, со временем не рассчитал. Кстати! — он вдруг просиял и погрозил мне сигаретой. — Кстати, здесь одежда только для него. Это, скорее всего, значит, что Дину он собой брать не планировал. То есть, она, должно быть, с ним заранее не договаривалась…
Я застыл.
— Черт. Извини, — спохватившись, сказал Боб.
— Проехали, — сказал я.
Боб принялся старательно давить сигарету о подошву ботинка.
— Вообще, я слышал, прикрывать собираются всю эту лавочку, — сообщил он. — Вроде, закон готовят, чтобы все казино из города убрать. Тоже повод торопиться.
Я безучастно кивнул. Закон так закон. Дура лекс, сед лекс.
— Непонятно только, каким образом Черный успел столько наиграть, — продолжал Боб. — Вроде, они… в общем, если он только сегодня утром с Диной… Э-э…
— Я понял, — сказал я быстро. — А может, они здесь уже были? Черный сыграл, пришел сюда… с Диной… деньги оставил, потом опять ушел. Ушли, то есть, они. С Диной.
Боб покачал головой.
— Со временем напряженно. Но, скорее всего, что так и было. Либо его еще кто-то подкачивал до Дины. О!
— Чего?
— Что, если он сам себя научился. А? — Боб щелкнул пальцами.
— Что, сам себе удачу повышать? Это исключено.
— Уверен? — спросил Боб с подозрением.
Я вздохнул.
— Этого вообще никто не умеет. К сожалению. У нас получается работать только с другими людьми, себе ни одна кошка дарить не сможет. Это… ну, как самому с собой поцеловаться, что ли. Невозможно при всем желании.
Последовала пауза.
— Да, неудачное сравнение, — признал я.
Боб пожал плечами:
— Тебе виднее. Откуда мне знать, какие у великолепных кошек желания.
— Ах ты, песья шкура, — сказал я, и мы захохотали. У меня отлегло от сердца. Чертова сумка давала надежду, хоть и слабую, на то, что Дина осталась мне верна. Глупо, знаю. Но я все время ждал какого-нибудь знака, который бы на это указал. Может… может, просто проучить меня решила…
У Боба за пазухой пискнул телефон.
— Да, — сказал Боб. — Да? Где? Ай, молодца. А это точно они? Ну, давай. Жди.
Я боялся поверить, но Боб сказал:
— Все, нам повезло. Копайгора их поймал.
— Что, правда? — я даже не стал переспрашивать фамилию.
Боб улыбался до ушей, словно спаниель, который нашел утку-подранка и принес ее хозяину.
— Поехали, старик, — сказал он. — За полчаса долетим.
Это были очень хорошие слова, я бы сказал — героические. После таких слов полагается сразу поехать и за полчаса долететь. Но вышло по-другому. Сначала пришлось ждать, переминаясь с ноги на ногу, потея, дергая пуговицы надетого до времени плаща — ждать, пока Боб побросает деньги обратно в сумку. Разумеется, оставлять их на полу не годилось, изувеченная дверь в квартиру могла считаться дверью только номинально, да и не было гарантии, что сюда не придут старательные приятели адидасового Пети. Но все равно казалось, что Боб надо мной измывается, стараясь
— Ничего. Никуда они не денутся.
— Может, сирену включишь? — осторожно предложил я. Было ужасно сидеть без дела, зная, что твоя жена заперта в камеру с такой сволочью, как Черный. Но Боб только хмыкнул:
— Все равно никто не пропустит, им двигаться некуда. Вон, посмотри, — он махнул рукой. Я послушно огляделся. Справа от нас стояло два ряда машин, слева — три. Да. Придется ждать.
И тут на меня накатило во второй раз. Не так, как утром, но тоже очень сильно. Вспомнились последние слова записки: 'Ты неплохой человек, но пьяница и лузер'. Лузер… Ну и словечко. Что-то такое было, песня какая-то. I'm a loser, baby, so why don't you kill me? А, да. Вот что он мне сказал тогда, в тот день. Вместо прощания бросил из дверей: 'Бывай здоров, лузер'. Лу-зер. Теперь то же самое слово нашлось в записке Дины. 'Lose' значит 'терять'. Ты много потеряешь, Черный. Больше, чем я. Черный, Черный, как же я тебя встречу. Слушая Тотем, поступишь верно? Вот что говорит мой Тотем: потерпи, ждать осталось совсем недолго. Как хорошо будет выдавить тебе глаза, мразь. Надавить, медленно, глубже и глубже, а потом резко повернуть, и чтобы брызнуло из-под когтей. А еще можно сбить тебя с ног и сверху прыгнуть, выставив коленку, на грудь, слушая хруст ребер, как они отламываются от позвонков. Или схватить между ног и сжать изо всех сил, у меня сильные руки, сорок кило на эспандере. Интересно, что тогда будет? Кто из нас окажется лузером?
— Черный — из Потока? — спросил Боб. Я очнулся. Боб мельком посмотрел на меня и вернулся к дороге. Оказывается, мы уже гнали во весь опор. Пробка кончилась. Я не заметил, когда это произошло. Так бывает в поезде — заснул, пока стояли, а проснулся уже в пути.
— Что? — переспросил я.
Боб усмехнулся, показав клыки.
— Задумался, да? Не грузись. Уже приехали почти. Я говорю, Черный — из Потока?
— Да, — мы свернули в какой-то дремучий переулок, здесь дорога была отвратительная, вся в выбоинах и щебенке, но Боб не снизил скорости. Машину затрясло, я схватился за ручку. — Нет… не знаю. У нас с ним был один учитель, он проповедовал Тропу. Правда, потом Черный с ним поссорился. Ну, во взглядах не сошлись.
— Вот как. Не сошлись. С учителем-то… — Боб покрутил головой. — Ну, а Дина? Она — тоже?
— Дина — да, из этих, — нехотя ответил я. — Правда, так, без фанатизма. Никуда не ходит, дома практикует понемножку.
— А, — сказал Боб и вывернул руль, уходя от глубокой ямы.
— А что?
— Не, ничего. Сашка недавно интересоваться стала ребятами из Потока.
— Почему? Они по какому-нибудь делу проходят, или она решила к ним записаться?
Боб весело глянул в мою сторону.
— Понятия не имею.