Тотем ночи
Шрифт:
08:50 Лица встречных были застывшими посмертными масками, слепленными из грязной глины. Бирюк лениво передвигал ноги, морщась от пульсирующей головной боли, и думал о том, что нужно Человечеству для полного счастья. Деньги, как показал исторический опыт и приключения разных Робин Гудов, в качестве эталона не подходили. Нужно было нечто более универсальное.
Решение, как всегда, оказалось рядом. Оно отразилось в витрине гастронома его похмельной рожей. К своему стыду, Сергею пришлось признать, что она выражением ничем не отличается от окружающих его двойников.
Он хмыкнул.
И недоумением, недоверием, а также страхом, что их хотят отравить. И нет гарантии, что кто-то в ответ на широкий жест не шарахнет тебя этой же бутылкой по голове, потому что всю жизнь мучается от язвы. В общем, проблема, в глобальном масштабе не решается, потому что попадись вдруг навстречу японец и тогда где взять сакэ? Или еще хуже - наркоман?
Бирюк вздохнул. Разнообразие средств ухода от реальности у разных народов говорило о том, что Человечество полного и единого счастья не желает. Еще это давало понять, что как отдельный индивидуум, которого различные химические соединения могут превратить в жизнерадостного идиота или наоборот, так и все люди скопом уважения заслуживать не должны и не могут.
– Дерьмо, - пробормотал он и продолжил свое броуновское движение.
В отличие от одноименной безмозглой частицы, оно было более целенаправленным, ибо двигался Серега к приятелю в надежде, что тот использовал не все запасы спирта в медицинских целях.
"Хирург хренов, взял себе привычку живых людей резать, - поползли светящиеся нездоровым зеленоватым светом мысли.
– Пусть и не совсем людей, но все-таки живых. Я бы на его месте начал с мертвых... И не потому, например, что им все равно, а потому, что это както меньше напоминает садобандитизм..."
Размышления были прерваны на площадке четвертого этажа, когда информация о том, что видят глаза, была переварена мозгом.
– Сбежал к чертовой матери, - с облегчением выдохнул Бирюк, различив в бледных бурых пятнах следы волчьих лап, и продолжил восхождение. Воспоминание о том, что у него в кармане должно было находиться ухо оборотня, напрочь вылетело у него из головы еще тогда, когда они с Леной обнаружили угон джипа.
Тело приятеля вытянулось в коридоре во весь рост. Голова лежала в луже свернувшейся крови, а в глазах отражался электрический свет. По сравнению со вчерашним расчлененным оборотнем Вовка выглядел почти по-домашнему и Бирюк, переступая через него, никаких неприятных ощущений не испытал.
– Жизнь - шлюха, - пробормотал он, открывая холодильник.
– Ты сам это говорил...
Так чему удивляться, что она ушла от тебя, соблазненная оборотнем?
В холодильнике стоял полный двухсотграммовый пузырек, лежал кусок сливочного масла, скорлупа выпитых яиц и почему-то полбуханки хлеба. Таким набором мог остаться доволен только спартанец, помешанный на вегетарианстве.
Выпив в лечебных целях семьдесят чистого спирта, Серега почувствовал сильный голод. Повертев головой, он неуверенно ухмыльнулся. И на этот раз решение лежало неподалеку.
08:56 - Нам нужно уходить, - сказала Мать.
– Куда?
– возразил Клин.
– Снова голодать в лесах, вычесывать блох и выть на Луну?
Я против!
– Мы здесь не выживем.
– Я это с успехом делаю не первый год. Кроме того, может быть, мне тоже хочется найти свое счастье, - он кивнул на Вихря с девушкой, которая внимательно прислушивалась к разговору.
– А ты предлагаешь мне драть тощих даже не волчиц, а безмозглых подделок, которые похожи на нас по чистому недоразумению.
– Если бы не мы, то тебя просто закопали бы в яме. И случись это безлунной ночью, то никто не узнал бы, где бродит твой призрак.
– Мать права, - подал голос Мельхиор.
– Люди совсем озверели, - он обернулся к Гало - такое имя дал Лене Вихрь после Посвящения.
– Не считай это комплиментом!
– Спасибо, - кивнула она и спросила.
– Можно мне сказать?
– Говори, если есть что, - Мать бросила на нее ревнивый взгляд, доказывая, что отношения между невесткой и свекровью во всем мире животных носят универсальный характер.
– Вы все вчера слышали выстрелы в городе и знаете, что это производился отстрел бродячих собак...
– Ну и что?
– буркнул Корень.
– А то, что они решились на это из-за нескольких загрызенных вами.
– Голод - не тетка...
– Кончится тем, что они повесят всех собак на вас!
– И как насчет осинового кола и серебренной пули, а? По-моему, они нам тоже не родственники, - поддержал суженую Вихрь.
– Короче, Корень, закрой пасть.
– Так вот, если мы решим покинуть город, то на первое время я приглашаю вас к своей бабке, - Гало села на место и криво усмехнулась. Сказка о Красной Шапочке выворачивалась совсем уж наизнанку.
– О, бабка, яйка, млеко - экзотика! Das ist fantastiche!
– фыркнул Клин.
– Кто хочет свежего, но жилистого мяса? Кс?ндз, чего молчишь?
– Я должен остаться в любом случае. Во-первых, я хочу свое ухо, а во-вторых - смерти того, у которого оно находится. Ведь я имею на это право?
– Если ухо правое, то тогда да, конечно, - заржал Мельхиор.
– Но должен сказать тебе, что Мать нашла тебя по чистой случайности.
– Меня захватили в псевдокоматозном состоянии. Я больше не повторю допущенных ошибок. Кроме того, люди, в основном, не верят уже в наше существование, но тот, кого я собираюсь убить, знает о нас.
– Одному никто не поверит да и, если честно, мне наплевать на это, впервые заговорил Клык.
– Другое дело, что люди станут осторожнее и затаятся. Тогда наше положение будет ничем не лучше, чем в лесу, а то и хуже. Всегда будет риск, что в тебя всадят два десятка пуль из автомата. Избавиться от них будет посложнее, чем высморкаться, и волей-неволей потребуется передышка, во время которой тебя вполне могут взять за жабры.
Не знаю, как Кс?ндзу и иже с ним, но мне проснуться подопытным кроликом не улыбается. Я все сказал.