Тоутский вор
Шрифт:
«Вот он, прогресс!», – подумал Фишка не без иронии.
Глава 24
Дом под номером 107 на Авенида-сан-Мигель оказался роскошным особняком, чьи величавые очертания носили благородную патину аристократической колониальной культуры. Это было изготовленное заводским методом сборное строение из жидкого формопластика пастельных тонов в стиле, ностальгически напомнившем Фишке о том времени, когда он гостил в детстве на ферме бабушки. Изящный особняк, который можно было назвать дворцом или палаццо, возвышался над пышным цветущим парком с крохотными извилистыми дорожками между подобными
– Неплохо он тут устроился, старый чертяка! – пробормотал Фишка Ртуть.
– Сеньор что-то сказал? – оглянулся таксист.
– Нет, ничего, летим.
Они проносились над парками, выращенными искусной рукой мастера, имя которому – природа. Это была не дикость и запущенность, но роскошь и изобилие, которыми славилась Латинская Америка. За парками и лугами, точно сомбреро, возлежала пашня, словно зеленое пончо, наброшенное на неровности рельефа: долины, холмы и низины. Эта зеленая планета положительно начинала нравиться Фишке. Конечно, не настолько, чтобы он отказался от мысли в дальнейшем обитать на астероиде с искусственной атмосферой и полупотухшим солнцем по имени Астарта, но…
Таксист наконец приземлил аэротачку, которая при этом так заскрежетала и вздрогнула, что чуть было не рассыпалась на составные части. Двигатель у нее едва не вывалился, шасси, слава Богу, не открутились и не разлетелись по сторонам, а крышка капота чудом не ударила в ветровое стекло. Однако Фишка остался крайне признателен водителю уже зато, что сам долетел, не разлетевшись на части в этом воздушном драндулете. Судя по звукам, которые издавала тачка в воздухе, у мотора был либо тяжелейший случай астмы, либо прорвался сальник, либо готовы были отвалиться выхлопные трубы – то есть дюзы летательного аппарата. Фишка щедро переплатил по счетчику, прибавив чаевые, при виде которых таксист едва не упал в обморок от счастья, и нажал на кнопку дверного звонка.
Он сунул роботу-дворецкому свою визитную карточку с псевдонимом, изготовленную специально для таких случаев. Робот удалился, а Фишка тем временем с любопытством озирался по сторонам. Вокруг все было отделано розовым мрамором, вывезенным с далекого Капуцина, и ковкой в стиле высокого Фриота, строго отделанной хромом, обитым циркониевыми заклепками. Это были панно, на которых изображались подвиги различных героев местной цивилизации: Хуареса*, [8] Микки-Мауса, Фиделя Кастро, Зорро, Жоан Блондель и прочих. Брови его иронически поползли вверх. Какая изысканность! Какой вкус! Дуган Мотли, похоже, мудро распределил свои наворованные капиталы.
8
Бенито Пабло Хуарес – национальный герой Мексики, в 1861–1867 гг. возглавлял борьбу против интервентов (прим. перев.).
В это время его восторг нарушил голос: гулкий и звучный, точно сирена спасательного катера над морем:
– Едят меня псы, если это не сам великий Фишка Ртуть собственной персоной почтил меня своим посещением! Признайся, ты тоже рад встретиться со мной, или ожидал увидеть здесь кого-то другого?
Оттиснув в сторону чопорного робота-дворецкого, навстречу Фишке по лестнице спускался сам Дуган Мотли, все семь футов три дюйма и 325 фунтов плоти. Громадная пиратская борода, выкрашенная в фиолетовый цвет, падала на широкую
Светясь улыбкой, он приблизился к пораженному Фишке, словно супердредноут к обыкновенной шлюпке, гостеприимно накрыв бородой и заключив в свои зверские объятия. Он похлопал его по спине с такой силой, как будто вытряхивал ковер, затем дружелюбно помял ладонями, как тесто, и, наконец, оставил в покое, выказав все радушие и гостеприимство. От радостного смеха Дугана Мотли тряслись все фарфоровые безделушки в шкафах и алебастровые бюсты на пьедесталах, а также звенели хрустальные люстры из тысячи подвесок.
Взломщик экстра-класса в чине капитана провел Фишку Ртуть в залу, лишь на несколько микронов меньше той, что носила название Великой Имперской Палаты Заседаний. Ласково впихнув гостя в стеганое пневмокресло, в мягких объятиях которого можно было запросто утонуть, Дуган подошел к стене и нажал кнопку.
Стена беззвучно уползла в пол, оставив перед завороженным взором Фишки самую восхитительную коллекцию бокалов из резного хрустала, окрашенного в различные спектры специально для употребления разнообразных напитков – настоящая алкоголическая фантазия Изумрудного города.
Дуган Мотли с фальстафовской удалью ухмыльнулся, раздвигая бороду и сверкая зубами:
– Ну, друг мой великий Фишка, о котором я премного наслышан, что же ты будешь пить? – Он обвел хрустальную выставку рукой шириной в ломоть ветчины, срезанного с доброго окорока. – На твой выбор двести одиннадцать тысяч четыреста тридцать шесть различных напитков, пойла, бурды и пота пантеры, как это называли древние земляне… Хо-хо… Что выберешь? Или ты предпочитаешь курить? Нюхать? Колоться? Оросить носоглотку? А, может быть, какой-нибудь из видов электростимуляции нервных центров? Только скажи – и это моментально будет здесь! – Мотли даже раскраснелся от дружелюбия и гостеприимства, в предвкушении удовлетворить любые, даже самые неожиданные, вкусы гостя. – В моих подвалах собрано все, что можно достать в галактике.
– Другими словами, назвать мой любимый яд? – улыбнулся Фишка. И тут же в нем заговорил гурман, уверенно перекрикивая неслыханную расточительную щедрость взломщика мастер-класса. Он задумчиво потянул воздух, как всегда делал перед дегустацией любимого напитка, и обвел туманным взором длинные ряды сверкающих бокалов.
– Ну что же… Шато Московитц, Дуган, если это найдется в твоих подвалах.
– Если найдется… Ха-ха… Вот уморил! На семнадцать бутылок больше, чем в винной коллекции императора…
И Дуган хлопнул по соседней стене – таким ударом можно было свалить вола.
– Рюмочки-бутылочки – одна отрада старого пенсионера, – пропел он куплет из популярной песенки прошлого века. – И мне того же самого, что хочет Фишка, мой гость! – проревел он в заключение, хотя таких слов в песне не было.
Из глубины подвала поднялась целая этажерка, уставленная бутылками. Дуган выбрал одну из них.
– Урожай 2002 года. Пойдет, дружище? А?
Фишка кивнул:
– Вполне. Год подходящий.