Товар возврату не подлежит
Шрифт:
— Представь, что он с тобой может сделать. Просто уходи.
— Можешь даже не пытаться меня запугать. Если бы я был из пугливых, долго бы на улице не прожил.
Что он там делает? Наблюдать за ним, находясь в связанном состоянии, неудобно. Слышно, как он отодвигает полки и двигает вешалки в шкафу.
— Эй! Пацан, Эдик! Ладно, возьми часы, это оригинал, а не подделка, и вали. Ты даже за ворованные неплохо можешь получить.
— Эти? — Он взял с комода часы и, подняв руку, показал их мне. — Ниче так…
Покрутив
Что ему еще нужно? Неужели он думает, что я храню деньги в шкафу?
— Что ты ищешь? — я уже начал реально нервничать.
— У тебя ранний склероз? Презики где?
— Ты что, реально хочешь это сделать? Ты знаешь, какая за это тебе светит статья? И вообще, какой кайф от такого?
— Статья? Разве не ты меня сюда привез? У нас все по обоюдному желанию. Я же тебе нравлюсь, правда?
Не дожидаясь моего ответа, он присел рядом и, склонившись, лизнул мой сосок.
— Не очень, — прошипел я сквозь зубы, понимая, что мной хотят манипулировать.
— Да ладно тебе! А он думает по-другому, — его рука опустилась на мой член.
— Это не тот орган, которым думают, — успел я сказать перед тем, как он переместился пониже и взял в рот. — Бля, ты реально не умеешь это делать.
— Заткнись, а то откушу нахрен. — Сжав зубы, он почти исполнил угрозу.
— Черт, лучше откуси, чем будешь так над ним издеваться.
Видно, мои слова подействовали — он развернулся и навис над моим лицом, сильно прижав мои плечи к матрасу.
— Ты знаешь, что я могу тебя сейчас придушить или позвонить своим? Вынесут все, а тебя найдет дружок уже подостывшего. Так что?
Я посмотрел еще раз в эти голубые глаза, которые казались раньше ангельскими. Нет, это глаза чёрта.
— Что «так что»? Мне заткнуться и лежать тихо, пока ты будешь… — Не договорив, я вспомнил, что хотел спросить: — Почему я?
— Ты, сука, красивый! И если трахнуть уже мужика, то такого. У меня на тебя стоит.
В доказательство этому он взобрался на меня и сел на живот, выставив все на показ.
— Плохой аргумент. Наверное, маньяки оправдываются такими словами: «У меня стоял, вот я и изнасиловал»
— Я тебя не насилую.
— А как это называется?
— Ты же спишь с мужиками.
— Но они меня не связывают. Развяжи, тогда это точно не будет насилием.
— Нет. Думаешь, я дурак? — «Эдик» наклонился и сказал это почти мне в губы.
— Надеюсь, что нет, — ответил я, чувствуя, что наши губы уже соприкасаются.
Никакого языка, мелкие касания, мало похожие на поцелуи. Если бы он делал это с напором, я бы однозначно отвернул голову в сторону в знак протеста, а эта по-детски наивная выходка заставила замереть в ожидании следующего действия. Долго ждать не пришлось, одна рука отпустила запястья и переместилась на мой член. Сжал и, убедившись, что равнодушным я не остался, он поцеловал более уверенно.
Я
Башкой понимаю, что даю повод, и в то же время хочу. Черт побери, я хотел этих ощущений еще на парковке возле супермаркета, а тут он сам целует меня. Даже со связанными руками это возбуждает. В конце концов, сколько раз я занимался такими вещами с малознакомыми парнями в машине под клубом или, того хуже, в парке. Он возбужден и хочет меня, разве плохо? Только… Если бы он оставался в этой же позе… А он, твою мать, хочет быть в активе.
— Развяжи, — прошипел я и поцеловал его снова.
— Нет! — его губы покрыли мои.
— Я покажу, как нужно, — сделал я новую попытку, разорвав поцелуй и лизнув мочку его уха.
— Нет-т-т! — он стал сползать ниже, целуя мои соски.
— Хотя бы ноги освободи. Резинки в коробке под кроватью. Развяжи, в таком положении будет неудобно.
Не слезая с меня, он наклонился и стал водить рукой под кроватью. Найдя коробку, высыпал ее содержимое прямо мне на грудь.
— Черт! Что это за херня? Где они? Один?! Всего один? — скорее это был не вопрос, а комментарий для себя.
Смахнув с меня остальное содержимое, он снова поцеловал, на секунду остановился, разорвал упаковку, и снова впился в мои губы.
И этому нетерпеливому мальчишке я собираюсь доверить мой зад?
Чертов кролик!
Так быстро опустился между моих ног, что я едва успел остановить его уже у самого входа, сжав колени.
— Черт! Сначала нужно растянуть.
— Натянуть?
— Твою ж мать! Подожди. Смазку. Возьми смазку. Не это. Да, это. Сначала пальцами. Ноги! Развяжи мне ноги.
Наконец-то он стянул с моих ног эти пояса и, подхватив под колени, устроился между них.
Дальше он уже меня не слушал. Никакие «медленнее» на него не подействовали. Вошел на всю длину и застонал.
Черт! Давно во мне никого не было.
— Не так быстро!
— Что? — лоб, покрытый испариной, коснулся моих губ.
— Черт, помедленней, не бабу трахаешь!
Поцелуй у нас получился соленым.
Было ли больно? Не очень, но тело не хотело расслабляться, ожидая подвоха от этого неугомонного. Естественно, он долго не продержался, придавив меня своими костями.
Уткнувшись в мою грудь лицом, он тяжело дышал:
— Ну, как? — мой сосок ощутил поток воздуха от его выдоха.
— Как в шестнадцать. Надеюсь, тебе не столько лет?
— Нет.
Кто тянул меня за язык! Он встал, подошел к шкафу и стал надевать на себя мои вещи. Я молча наблюдал. Одевшись, подошел и, вытянув из кошелька пару купюр, впервые после секса глянул на меня.
— Часы я оставлю на память о первом опыте.
— А мне что? Использованный презерватив?
Он наклонился и присосался к моей шее.