Товарищ американский президент
Шрифт:
Содержимое пакета вскрывали в кладовке, где у нас официально значилась саперная лаборатория, а на самом деле была установлена неизученная до конца аппаратура для перегонки квасосодержащих жидкостей. На мерах предосторожности настоял янкель.
– Местная среда весьма агрессивна к человеку, особенно к русскому, – заявил он в официальном обращении к команде. – Мой дедушка рассказывал леденящую душу историю, когда много сотен лет назад на моей бывшей исторической родине в моде были "письма счастья со спорами насморка". Получатель был обязан разослать содержимое
К счастью для принимающей нас стороны никаких аллергенов в конверте обнаружено не было. Только деловая информация, которую второй номер, в совершенстве владеющий местным американским диалектом, зачитал вслух:
– My russian friend! – Боб наморщился, вспоминая как правильно перевести данное словосочетание. – В общем, привет, русские парни и особенно Роберт Клинроуз. Честно, командир, так и написано.
Милашка, которая еще не загрузила в свои мозги американский толковый словарь, промолчала. Полиглот Герасим, не успевший выучить американский диалект по детской книжке раскладушке "Все приключения мальчика Гарри", тоже не смог усомниться в словах второго номера. Я же, десять лет проучившись в Академии спасателей и знавший в совершенстве восемьдесят языков, кроме, увы, местного, привык доверять тем, кто лучше меня знает американский.
– Обращается к вам президент молодой американской республики, – продолжил Боб, гордый оттого, что за время долгого отсутствия здешнее наречие окончательно не вымерло. – Очень рад, что ваша страна послала к нам на помощь таких отличных ребят, как вы, и особенно Роберта Клинроуза, то есть меня.
– Боб, давай без комментариев, – я стенографировал перевод письма в блокнот-записной книжке мирового лидера по производству компьютерной техники Череповецкого тракторно-компьютерного завода.
– В последнее время в отношении меня, это он про себя говорит, – пояснил второй номер, но под моим суровым взглядом вернулся к переводу, – … в отношении меня, американского президента, нехорошие парни замышляют козни, шлют постоянные угрозы, ни фига себе, извините командир, в письменной и устной форме. От такого произвола тормозиться руководящая работа, что сказывается на росте валового национального продукта.
– Мм, – прокомментировал Герасим.
– А как он хотел? – ответил я. – Революцию провел, а теперь ждет, чтобы все добренькими были? Найдутся и недовольные. Продолжай, Боб.
– Я хочу, пишет президент, чтобы вы, а в особенности отличный парень Роберт Клинроуз, обеспечили мою безопасность. К сожалению сейчас я нахожусь в длительной командировке, но по возвращению непременно жду всех вас, а в особенности Роберта Клинроуза, это снова про меня, в гости. А пока вы направляетесь в переселенческий лагерь для прохождения карантина и адаптации. За сим остаюсь навеки ваш американский Президент.
– Это все?
Боб потряс конверт из которого выпала небольшая зеленая бумажка.
– Фотографию прислал.
– Красивый мужик, но слишком старый, – я тщательно всмотрелся в портрет столетнего президента работы неизвестного мастера. – Даже с автографом. Гера, наклей на лобовом стекле, чтоб местные власти не приставали. И чтоб знали, за кого мы здесь страдаем.
Гера не поленился и приделал портрет старика так, что отодрать его можно было только свернув лобовое стекло. А стекла для спецмашин подразделения "000", как известно, изготавливаются на специальном оборонном заводе в Гусь-Хрустальном. Выдерживают не только нечаянно брошенные сорванцами камушки, но и направленный ядерный взрыв.
– Командор! – вышла на связь Милашка, занимающаяся в настоящее время утряской личных и общественных вещей в багажном отсеке. – Там какая-то ржавчина о мои колеса трется. С двумя, смешно сказать, мигалками.
На третьем в пятом ряду мониторе показалась черно-белая конструкция, отдаленно напоминающая транспортное средство. Всего четыре пары колес и одна направляющая гусеница. Конструкция выглядела весьма непрезентабельно рядом с мощными колесами Милашки. В последний раз я видел такой экземпляр на экскурсии в историческом музее. Толи двадцать третий, толи чуть раньше какой век.
Рядом с конструкцией стояли, задрав на нашу спецмашину головы, два местных жителя. Милашка до упора вылупила наружные камеры наблюдения и показала нам железные штуки, на которых значилось, что местные товарищи являются представителями местных сил правопорядка.
– И чего они от нас хотят? – обычно мы слишком любопытных налогоплательщиков водой из шланга поливаем, но сейчас явно не тот случай.
– Команда сопровождения, – после недолгих переговоров с прибывшими, сообщил Боб. – Приставлены местной администрацией для обеспечения моей безопасности. Заодно и дорогу к месту новой работы покажут.
– Ну что ж…, – я с трудом отвел пальцы от красных кнопочек, с помощью которых осуществлялось управление всеми системами вооружения, установленных на Милашке. – Безопасность это хорошо. Значит не придется свои патроны тратить. Боб, сообщи нашим новым американским друзьям, что мы готовы следовать за ними к месту рабочей дислокации. А еще лучше закатывай их железо в багажный отсек.
Уже здесь на территории молодой американской республики.
– Русские спасатели прибыли, товарищ президент.
– Как они вам?
– В кино симпатичней выглядели. Но, в общем, неплохие ребята. Встретились с нашими представителями без мордобития. Квасом угостили. Придется расслабившихся сотрудников уволить. К русскому квасу быстро привыкают.
– Согласен. Установите за русскими круглосуточное наблюдение. Все действия подразделения снимайте. В дальнейшем мы по крупицам разберем их действия.
– Извините, товарищ президент, но запасы кинопленки на исходе. Дня на три хватит.