Товарищ «Д»
Шрифт:
Даша. Убью! Грабитель!
Сашок ретируется. Он стоит на лестнице перед входной дверью в квартиру. Размышляет. Перебирает листочки.
Сашок. Может, хватит? Если расписались, значит, им так хотелось… А может, еще одну попробовать? Ведь есть же человек, который раскаялся, мучается, а я приду и скажу – вот ваше спасение… Ну, ладно, в последний раз!
Сашок уходит. Через несколько секунд дверь осторожно приоткрывается, в нее высовывается голова Даши с телефоном в руке.
Даша. Нет, ушел уже… Лет за тридцать, среднего росточка, в джинсовом костюме, поношенном, совершенно не производит никакого впечатления. Ну что вы, я сразу доложила…
Дверь захлопывается.
Картина четвертая
Квартира современная, как говорится, после евроремонта. Итальянская мебель, палас, на стене нечто купленное на вернисаже, но во всем беспорядок. Господин Нечипоренко собирается за рубеж. Господин Нечипоренко пытается закрыть чемодан, он уж и прыгает на нем, и садится, и тянет на себя.
Нечипоренко. Кисуля! Кисуля, помоги мне, ангел мой!
Лариса отзывается из кухни.
Лариса. Иду, моя пташка! Только курочку поставлю в гриль.
Звонит телефон.
Нечипоренко. Меня нет дома!
Телефон перестает звонить. Нечипоренко замирает. Из кухни кричит Лариса, которая там взяла отводную трубку.
Лариса. Тебя, Матвей Фомич.
Нечипоренко. Матвей Фомич, как приятно слышать твой голос! Да, вот собираюсь, готовлюсь… Присяду на дорожку, обязательно присяду. Ну что ты, я вообще почти не употребляю… шутишь, Матвей, у меня молодая жена красавица, расстаюсь с ней с болью в сердце… А может, у тебя будут пожелания? Как отсталая страна? Там камешки есть, очень неплохие камешки. Меня они не интересуют, а тебе могли бы пригодиться? Ну как хочешь. Буду помнить, буду. Ты тоже молись. Спасибо. Ты не представляешь, с каким чувством внутреннего удовлетворения я принимаю твои сердечные напутствия! (Кидает трубку на рычаг.) Какая сволочь! Он же на место министра связи с Западом метит! А инструкторами в соседних райкомах работали. Комса, молодая, чистая… (Набирает номер.) Виктор? Это я, Семен. Слушай, мне эта сволочь Матвей позвонил. Скажи, что ему от меня нужно? Ты так думаешь? Так вот, ты будешь в парламенте? Подойди к нему так незаметно… ну ты умеешь. Подойди и скажи, чтобы под Нечипоренку не копать. Он тоже копнуть может. И пускай Матвей со своей сраной фракцией и не пыжится! Он не представляет, какая у меня крыша! Я не сегодня-завтра буду президентом. А что? Нет, я не задаюсь. Я рассуждаю трезво. Какая сейчас ведущая идея? Идея – национальная! Кто сейчас нужен? Патриот. А кто первый патриот – я, мой голубчик, я! Да ты не рассуждай, не рассуждай, ты подойди так тихонечко к Матюше и скажи – Сеня велел кланяться. Ну лады, лады. Я тебе камушки привезу. Там, говорят, дешевые опалы. Нет, я икру беру, они там на икру хорошо клюют. Водка наша уже не в моде. Нет, не беспокойся, привезу. Высшего сорта. Так что я тебя оставляю, так сказать, в лавке. Чтобы все было как штык! (Вешает трубку. Он устал. Закуривает.) Никому нельзя верить.
Лариса(выглядывает из кухни). Сейчас цыпленочек будет готов. Две минутки. Да на тебе лица нет.
Нечипоренко. Ты мне лучше помоги чемодан застегнуть.
Они наваливаются на крышку чемодана вдвоем.
И кому это нужно? И смокинг, и причиндалы!
Лариса. Ты теперь – государственная фигура, мой кисонька. Терпи. Я тоже буду терпеть.
Нечипоренко. Да держи ты, размазня! В президентши намылилась?
Лариса. А то что? Могу и получше найти. Ты же знаешь, меня президент Неустройбанка вчера на презентации за ляжки хватал.
Нечипоренко. Это ты всерьез?
Потом они стараются застегнуть чемодан так, что получается нечто вроде танца под разговор.
Лариса. Еще как всерьез.
Раздается звонок в дверь.
Нечипоренко. Это ко мне, от Сидорова. Ты иди на кухню.
Лариса уходит. Чемодан сразу открывается. Какие-то книги, бумаги выползают наружу. Нечипоренко бросается было ловить их, потом машет рукой и спешит к двери. Входит Сашок.
Сашок. Я к вам на минутку.
Нечипоренко. И без тебя знаю, что не обедать. Принес?
Сашок. Принес. А он вам уже звонил?
Нечипоренко. Звонил, еще утром звонил. За мной вот-вот машина придет, а тебя все нету. Где?
Сашок(хлопает себя по карману). Вот здесь.
Нечипоренко. Сколько же их там у тебя? Я десяток банок заказывал.
Сашок. Банок?
Нечипоренко. Десять банок свежайшей черной икры, спецпосола, в подарок от Сидорова. Ну что ты уставился как баран на новые ворота? Некогда мне с тобой рассиживаться. За мной сейчас машина придет.
Сашок. Не знаю я Сидорова. В глаза его не видел. Я другое имел в виду.
Нечипоренко. Черт знает что! Это уже граничит с издевательством! У меня нет ни одной свободной минуты, а ты приходишь неизвестно с чем.
Сашок. Я в ваших интересах пришел.
Нечипоренко. В моих интересах взять у тебя десять банок икры и успеть к самолету.
Сашок. И куда самолет?
Нечипоренко. В Нью-Дели с пересадкой до Бутана. Ждет общественность этого небольшого, но свободолюбивого государства.
Сашок. Я не от Сидорова. Я по делу товарища Д.
Нечипоренко. В каком смысле… по делу товарища Д? Вы хотите сказать, что его… того? А вы подумали, что скажут дерьмократические газеты?
Сашок. Ничего не случилось с вашим товарищем Д. Гуляет на свободе.
Нечипоренко. Мне он с самого начала не понравился. Что-то в нем не наше, вы меня понимаете.
Нечипоренко, размышляя, расхаживает по комнате, поглядывая на Сашка, потому что еще не решил, как себя вести.
Сашок. Зачем же вы расписку подписывали? Крови своей не пожалели?
Нечипоренко кладет на телефон подушку с дивана.
Нечипоренко. Я буду с вами предельно откровенен. Я не знаю никакого товарища Д. Я никогда не имел счастья встречать товарища Д. Я даже на расстоянии не видел товарища Д… Я не понимаю, что меня, депутата Государственной Думы от Христианско-национального союза, может связывать с каким-то товарищем Д?
Сашок. Настоящий депутат? Так вы за душу депутатство получили?
Нечипоренко. Во-первых, я уже был депутатом. Во-вторых, я выполнил свои обязательства перед товарищем Д. Ко мне не может быть претензий.
Сашок. А он чего-то просил?
Нечипоренко. Никто ничего у меня не просил.
Телефон начинает звонить из-под подушки.
Меня нет дома! Никому!
Телефон перестает звонить. Слышен голос из кухни, но трудно разобрать, что там говорят.