Товарищ «Маузер». Братья по оружию из будущего

Валин Юрий Павлович

– Екатерина Георгиевна, вы в своем уме?! – в ужасе застонал Герман. – Могилы осквернять? Нет, я на такое никогда не пойду.

– И не нужно, – сухо сказала командирша. – Найдется кому грязную работу делать. Вы, Герман Олегович, успокойтесь и скажите – вот эта штучка вам не знакома? На грязь постарайтесь не обращать внимания.

Герман, морщась, всмотрелся в покачивающийся на кончике штыка предмет. Кольцо, скрепленное с куском проволоки.

– Похоже на какую-то чеку. На гранатную, например. Вот вы гранату Миллса поминали…

– Угу,

значит, наш затейник тоже гранаты классической схемы предпочитает, – пробурчала Катя. – Это колечко в нос «жмурику», что у дерева висит, было вставлено. Вероятно, чтобы хозяин захоронки и сам не запамятовал, что сюрприз оставил. При нашей нервной шпионской жизни и на собственном сюрпризе подорваться можно. Значит, подтягиваем тылы, обустраиваемся, выставляем караулы. Потом я работаю. Да, Витку близко к полянке с «куклами» не подпускайте. И не рассказывайте красочно. Собственно, Пашке здесь тоже делать нечего. Придется вам, ваше благородие, прогуляться, вывести наш обоз поближе. Мы с Протом посидим, поразмыслим. Прот попробует еще что-то вспомнить. Я план конкретных действий прикину.

* * *

Привел бричку Герман лишь в сумерках. Идти пришлось вокруг, да еще умудрились слегка заплутать. Без всезнающей амазонки все сразу стало сложным. Герман перепирался с Пашкой, потом в дискуссию влезла Витка. С облегчением вздохнули и даже посмеялись, когда бричка неожиданно выбралась к узкоколейке. Дальше Герман повел без проблем. Насчет полянки с «сюрпризами» особо не распространялся, сказал лишь, что нашли место, где Писклявый расправился с сообщниками.

Дождь унялся. Прот сидел у костерка, держа один из «маузеров» командирши на коленях, и чистил чахлые сыроежки. Герман старался оставаться боком по направлению к поляне, – ее близость начисто отбила охоту шутить.

– А ЭТА где? Уже копает? – мрачно спросил прапорщик.

– Где там, – Прот махнул рукой, – говорит, хоть чуть просохнуть должно. Иначе в грязи захлебнешься и эту… бомбу трудно будет разрядить. Она уверена, что там бомба всенепременно запрятана.

– Какая бомба? – насторожился Пашка, распрягающий лошадей.

– Заряд. На золоте, – пробормотал прапорщик. – Заряда там, может, и нет. Это так, для профилактики. А что она так долго? Уже темнеет. Там и так… жутковато.

Прот понимающе кивнул:

– Я вот себе пистолет выпросил. Хотя какой пистолет против мертвецов?

– Так вы що, мертвяков боитесь? – удивилась Вита. – Тоже нашли страхищу. Давай, Протка, я тебе с грибами допомогу. Мы теж набрали. С червяками, та ладно. Добре, що соль есть. Катерина Еорьевна кинжал не оставила? Я звыклась им чистить.

Прапорщик и Прот одновременно содрогнулись.

Чугунок побулькивал на огне. Под кронами сосен было уже совсем темно. Герман посидел у огня, встал, потоптался. Снова сел.

– Велела ждать, – сказал все понимающий

Прот.

– Да слишком долго, – с тоской сказал прапорщик. – Вдруг что-то…

– Так пойдем навстречу, – живо поднялся Пашка. – Заодно я осмотрюсь.

– Знаешь, Павел, там осматриваться не очень-то хочется. Там воняет, так что… – пробубнил Герман.

– Так все равно же завтра идти, – тряхнул отросшими кудрями храбрый большевик.

Ждать больше не было терпения, Герман подхватил «драгунку». Вита принялась вытирать руки:

– Я з вами.

– Сиди! – испуганно сказал прапорщик.

– Що ты на меня цыкаешь? Пан начальник нашовся, – возмутилась девочка.

– Вита, кто варить будет? – дипломатично напомнил Прот. – Меня в монастыре куховарить не обучали.

Девочка, гневно зыркнув на Германа, с неохотой взялась за палку-поварешку.

Парни двигались между деревьев, лес на глазах темнел.

– Ого, как потянуло! – озабоченно пробормотал Пашка. – Аж дух сперло. Да что ж там такое, а, раз вы с Проткой так дергаетесь? Батальон навален, что ли?

– Двое здесь, один подальше. Да уж очень нехороши, – прошептал Герман.

– То-то я смотрю – лошади беспокоятся. Витке лучше не ходить?

– Это уж точно. Лучше мы без нее блевать будем.

Из-за ствола показалась тень. Парни вскинули винтовки, чуть не зацепив друг друга.

– Я думаю – какие олухи здесь болтаются, лясы точат? – злобно прошептала тень с весьма узнаваемыми интонациями. – Как пить дать, кто-нибудь из вас от меня дырку во лбу заработает. Я что приказывала?

– Надолго вы пропали, – прошептал Герман. – Вдруг планы изменились?

– Думаете, я золото выковыряла и деру дала? Да пропади пропадом это золото гнойное.

– Да вы что, Екатерина Георгиевна? С золотом успеется, – встрял Пашка. – Ужин почти готов. Слюноотделение началось.

– Какое, на хер, слюноотделение? – с тоской пробормотала Катя. – Я уже сама словно заживо гнию. Сейчас вывернет. Сроду столько на трупы не любовалась.

– Да, попахивает от вас, – озадаченно признал Пашка.

– Я те дам, «попахивает»! Сейчас раздену и одежду отниму, все равно завтра в лагере будешь загорать. Вот мразота гоблинская, а не раскопки. Вы хоть догадались воды принести? Я бы сейчас за горячий душ и шампунь все золото отдала, да еще и из своего жалованья приплатила…

Катя сидела, закутавшись в шинель. Кое-как выстиранную одежду развесили у костра. Кушала предводительница на редкость вяло, хотя грибной бульон вышел густым и ароматным.

– Да, господа гвардейцы, на этот раз я вляпалась. По самые уши. Даже глубже. Метра четыре копать придется. Это не считая верхнего уровня, с жильцом, – предводительница жалобно сморщилась. – Уж казалось бы, не жизнь у меня, а помойка. Так нет, дальше все грязнейше и грязнейше…