Тождественность любви и ненависти
Шрифт:
– Ничего не разумная, – зло ответил Чхеидзе, – столько лет молчала. Сломала себе жизнь и испортила жизнь мне. Нужно было рассказать мне все еще тогда, и мы бы сейчас были вместе...
Лиана промолчала. Она никогда с ним не спорила, предпочитая в подобных случаях молчать.
– Завтра наша дочь приедет сюда, чтобы со мной познакомиться, – вздохнул Давид, – через столько лет. Я даже не знаю, что ей скажу. Надеюсь, что она будет хотя бы симпатичной девушкой. Но может быть, и не очень симпатичной. Хотя Ирина в молодости была красивой. Она и сейчас
– Да, – сдержанно согласилась Лиана, – она и сейчас красивая.
Давид даже не понимал курьезность момента, ибо обсуждал красоту своей бывшей пассии с голой женщиной, лежавшей в его постели.
– Вы не поужинали, – напомнила ему Лиана.
– Она не стала ужинать. Ну и я тоже не захотел. Она бережет фигуру. – Чхеидзе вздохнул. – У меня взрослая дочь. Я даже не знаю, о чем я с ней буду завтра говорить. Если бы не Ирина, я бы никогда не поверил, что у меня есть дочь. Но она лгать не станет. Не тот характер.
Он снова тяжело вздохнул. Затем поднялся, подошел к мини-бару, вытащил небольшую бутылку минеральной воды и залпом ее выпил. Затем вернулся обратно в постель.
– Нужно было уговорить ее остаться, – сказал он, словно обращаясь к самому себе.
Лиана снова не обиделась. Она только отвернулась, чтобы не смотреть на него. Отвернулась и случайно задела его ногой. Он посмотрел на ее затылок. У нее были роскошные волосы, красивое тело. В конце концов еще неизвестно, как бы Ирина вела себя в постели, вдруг с ожесточением подумал он. Лежит рядом с молодой красавицей и сожалеет о женщине, которая лет на пятнадцать ее старше. Как глупо. Он протянул руку и дотронулся до плеча Лианы. Она напряглась, но не стала к нему поворачиваться. Он приподнялся, повернул ее к себе.
– Я, наверно, иногда бывают грубым и не очень деликатным, – признался Давид, – ты не обижайся. Просто все навалилось на меня сразу. И наш перелет, и мои воспоминания, и эта авария. А еще в сорок пять лет я узнал, что у меня есть взрослая дочь. Хорошо, что я сегодня вообще с ума не сошел.
– У вас не болит нога? – спросила она, демонстрируя свою заботу.
– Во всяком случае она мне не мешает, – улыбнулся он, наклоняясь к ее шее и вдыхая аромат ее тела.
Она спокойно лежала, позволяя ему целовать ее. Он отбросил одеяло и начал спускаться все ниже и ниже. Неожиданно он вскрикнул. Она подняла голову.
– Что случилось? – спросила Лиана.
– Бок болит, – поморщился он, хватаясь за правый бок, – удар был довольно сильным.
– Вам сделали снимок. У вас все в порядке, – возразила Лиана, – но если нужно, завтра поедем еще раз в больницу.
– Ничего не нужно, – он снова лег на спину, тяжело дыша, – это последствия сегодняшней аварии. Все в порядке. Я сейчас немного отдышусь и приду в себя.
– Лежите, – сказала она поднимаясь, – я сама все сделаю. И не нужно двигаться. Сегодня мне можно, я посчитала...
Он не любил предохраняться. И она заранее предупреждала о своих «критических днях». Давид равнодушно кивнул. Он принял к сведению ее информацию. Она наклонилась, чтобы поцеловать его в грудь, и он почувствовал на себе копну ее пышных волос. На часах было около четырех, когда они наконец уснули.
Утром в дверь постучали. Лиана открыла глаза, взглянула на часы. Десять минут двенадцатого. В коридоре должны быть двое охранников. Кто посмел так рано их побеспокоить? Она нахмурилась. Чхеидзе тоже проснулся, прислушиваясь к осторожному стуку.
– Кто это? – недовольно спросил он. – Зачем нужно нас будить?
– Не знаю, – ответила она, – я сейчас все проверю, – она поднялась, прошла в ванную комнату, накинула на себя банный халат и прошла к входной двери. На пороге стоял с виноватым видом Гюнтер Вебер.
– Что случилось? – спросила по-немецки Лиана, – почему ты стучишься? Ты разве не знаешь, что босс спит?
Гюнтера не смутил ее вид в халате. Он знал об особых отношениях шефа и Лианы. Но он был, пожалуй, единственным, кто об этом знал.
– Извини, – пробормотал он несколько сконфуженно, – внизу приехала молодая женщина. Она говорит, что у нее важное дело к нашему боссу. Сказала, что он сам назначил ей время.
«Наверно его дочь», – подумала Лиана.
– Она не сказала по какому вопросу?
– Нет. Но сказала, что герр Чхеидзе все знает сам.
– Подожди, – вдруг вспомнила Лиана, – ты же не говоришь по-русски. Как ты с ней мог говорить?
– Она говорит на немецком, – пояснил Вебер, – и я подумал, что нужно подняться. У нее такие красные, покрашенные волосы.
– Пропусти ее, – разрешила Лиана. Она захлопнула дверь и отправилась в спальную комнату.
– Там пришли, – пояснила она, обращаясь к Давиду Георгиевичу, – возможно, что это ваша дочь. А возможно, что это кто-то другой. Но она просит пропустить ее к вам.
Он шумно выдохнул воздух и, поднявшись, начал быстро одеваться. Лиана забрала со стула свое нижнее белье, достала из шкафа одежду и прошла в ванную комнату. Через минуту в дверь постучали. Чхеидзе пошел открывать. Открыв дверь, он сначала удивился, потом улыбнулся. На пороге стоял с виноватым видом Вебер. А рядом была Тамара, секретарь Касаткина, с которой он познакомился вчера в его офисе.
– Доброе утро Тамара, – радостно приветствовал ее Чхеидзе, – хорошо, что вы решили зайти ко мне так рано утром. Мы вместе позавтракаем. Спасибо, Гюнтер, – добавил он по-немецки.
Тамара вошла в номер, снимая свой серый плащ. Он взял плащ и успел разглядеть дизайнерскую марку. Улыбнулся, повесив плащ на вешалку.
– Что-нибудь опять случилось в вашем офисе? – спросил он, провожая Тамару в гостиную.
– Альберт Аркадьевич просил сообщить, что он сегодня к вам приедет, – пояснила Тамара. На ней было узкая, обтягивающая юбка, черные колготки и симпатичный жакет в черно-белую полоску. Волосы были красиво расчесаны. Возможно, она успела сегодня утром даже побывать у парикмахера. Девушка с удовольствием огляделась. Было заметно, как ей нравится этот большой номер.