Тождественность любви и ненависти
Шрифт:
– Что случилось? – спросил он. – Тебя весь день не было видно. А вечером ты появилась с таким выражением лица, словно уже подписала мой смертный приговор.
Она не улыбнулась.
– Я работала, – пояснила Ирина, – сегодня весь день. А завтра утром я уезжаю в Бухарест и оттуда улетаю в Москву.
– Значит, впереди целая ночь, – улыбнулся он.
Но она не захотела его понять.
– Нет, – сказала Ирина, – сегодня уже ничего не будет. Я вернусь в свой номер и мы попрощаемся прямо здесь. Я видела, как ты «развлекался» с этими молодыми женщинами из Одессы.
– Послушай, Ирина, я не делал ничего плохо. Мы играли в безобидную
– Представляю, – она покачала головой, – я думала, что ты более серьезный человек. В какие-то моменты ты кажешься совсем другим, более взрослым и более серьезным. Как будто жизнь для тебя одна большая игра.
– По-моему, Акутагава сказал, что жизнь похожа на коробку спичек. Относиться серьезно – глупо, относиться несерьезно – опасно. В этой большой игре не бывает победителей, – очень серьезно ответил Дронго, – мы все заранее проигравшие. А раз так, то нужно немного разнообразить свой приход в этот мир.
– Встречаясь со мной, ты тоже играешь в эти игры?
– Не нужно так серьезно, Ирина. Ты мне ужасно понравилась. И после двух встреч с тобой нравишься еще больше. Но я не готов к серьезному разговору. Может, потому, что не уверен в своем будущем.
– В каком смысле? – спросила она.
В будущем он не будет допускать подобных ошибок. Он понял, что проговорился. И проговорился намеренно, решив объяснить женщине причину своего поведения.
– Ты можешь сегодня не приходить ко мне, – серьезно сказал Дронго, – и можешь считать, что я тебя обманываю. Но на самом деле мне предстоит довольно сложная встреча, в которой я не могу гарантированно остаться в живых. Ты меня понимаешь?
Она молчала. И вдруг неожиданно спросила:
– Кто ты такой? Чем ты занимаешься на самом деле? Я уже давно поняла, что ты не работаешь на Интурист. Здесь не бывает индивидуальных туристов. И никому не дают отдельных номеров.
– Мне дали по блату, – попытался пошутить он, но она отмахнулась.
– Не нужно больше ничего говорить. Я просто пытаюсь понять. До свидания. Я к тебе больше не приду, – она повернулась и пошла по аллее не оглядываясь.
Он нахмурился. Но не пошел за ней следом. Даже тогда, когда нужно было бежать, он не стал ее догонять. Потом, вспоминая и анализируя свое поведение, он пытался понять, почему он так поступил? Это бесчувственность или поза? Это манера поведения или бессовестный эгоизм? Самого себя он успокаивал тем, что некрасиво преследовать женщину, если она не хочет с ним разговаривать. А может, иногда нужно ее преследовать. Может, в тот момент она хотела, чтобы он ее догнал, попытался объяснить, остановил. Но он этого не сделал. В будущем он доведет эту черту своего характера до абсурда, когда никогда не будет перезванивать своим знакомым женщинам. Может, это будут последствия и той встречи в Мангалии.
Он вернулся в свой номер, чтобы собрать вещи. Вышел на балкон. Отовсюду доносились веселые крики отдыхающих. Он взглянул на море. Странно, что он не очень любит купаться в море. Хотя он вырос у моря, родился в Баку. Он любит сидеть у моря, любит наблюдать за ним, размышлять рядом с ним, отдыхать. Так получилось, что он видел все четыре океана, существующие на земном шаре. Океаны были разные. Добрые, грозные, холодные, теплые, потрясающие своей мощью и размерами. Но хороший горячий душ нравился ему куда больше купания в море. Может, потому, что подсознательно он помнил о невозможности контролировать ситуацию в море так, как в собственной ванной.
Дронго вернулся в комнату. Разделся. Лег на кровать. Как обидно получилось с Ириной, подумал он. Она серьезно обиделась. Но он не виноват, что похож на человека, который ей когда-то нравился и с которым она не смогла связать свою жизнь. Он не виноват, что не сложилась ее семейная жизнь. Он вообще ни в чем не виноват. Но легко себя успокаивать подобными словами. А на самом деле? Он ведь с самого начала видел, как она нервничает, как ведет себя не совсем адекватно. При первой встрече она разделась с видимым усилием. Было очевидно, что подобные интрижки не для нее. Было понятно, что в ее жизни было не так много мужчин. Это чувствовалось.
И все-таки он виноват. Нужно было как-то иначе попытаться объясниться с ней, попытаться успокоить ее, понять состояние женщины. А он начал говорить глупости и еще вспомнил про свою предстоящую встречу с Дершовицем. Какое отношение имеет его возможное противостояние с судьбой Ирины? И почему он позволяет себе вести себя таким образом? Ему захотелось встать, одеться и пройти в ее корпус, чтобы извиниться за сегодняшний вечер. И за предыдущую ночь. Он вел себя достаточно деликатно, но как искусный ловелас. Он получал удовольствие и наслаждался удовольствием, которое доставлял женщине. Ее душа в этот момент интересовала его гораздо меньше ее тела. Может, мы все, мужчины такие скотины, с отвращением подумал Дронго. И в этот момент в дверь постучали.
Он подошел и открыл дверь, почти уверенный в том, что это может быть только она. Он словно ее почувствовал, понял, что в эту ночь она просто не хочет оставаться одна. Не хочет уехать отсюда после такого прощания. И сегодня ей нужны не кувыркания в постели, а его забота, его нежность, его понимание. Он открыл дверь. На пороге стояла Ирина.
– Я подумала, что была неправа, – тихо произнесла она, – не нужно нам было ссориться. И прощаться так глупо не нужно. Я попыталась взвалить на тебя все свои заботы. Загрузить своими проблемами. Это было неправильно.
Он молча посторонился и она вошла в комнату.
– Ты можешь делать со мной все, что тебе нравится, – предложила Ирина, – сегодня я пришла к тебе за удовольствием... Возможно, ты прав, нужно жить одним днем, одной ночью.
– Не нужно, – поднял он руку, – ничего не говори. Давай договоримся, что на сегодняшнюю ночь мы просто друзья. У нас много времени впереди. Мы можем так много рассказать друг другу.
Она улыбнулась. Потом они действительно много и долго говорили. Обо всем и ни о чем. Рассказывали друг другу какие-то детские наблюдения, впечатления, рассказывали о своих привычках. В такую ночь человек может открыться и узнать гораздо больше о своем партнере, чем за обычные десять или двадцать лет. Конечно, им не удалось соблюсти полный «нейтралитет». Под утро они занялись сексом. Это было как необходимое условие перед их прощанием. Потом они тепло попрощались. Она поцеловала его в щеку, он поцеловал ее в голову. Они оставили друг другу свои адреса и телефоны. Тогда еще не было мобильных. И оба потеряли эти бумажки уже через несколько дней. И она ушла, чтобы увидеться с ним только через двадцать с лишним лет. Уже в другой стране и в другой обстановке.