«Как мне-то быть? Что делать? – Слава повернулся к Виктору, но его нигде не было. – Где же он?»
Далеко внизу, на море, печально и протяжно просигналил лайнер.
Слава проснулся. Лежа на диване, на котором умерла мать, а потом Витька, он понял, что стал чувствовать вес тела. Душа чувствовала, точно оно становилось более просторным и чужим. Скоро Новый год, год Обезьяны. Может, последней уже Обезьяны.
– Я любил тебя, – прошептал Слава. – Что тут поделаешь?
Рассвело. Бывает утро, что море кажется северным океаном, именно таким, как его делают на картинках по металлу про край земли, про чукчей. Оно далеко внизу, гораздо дальше, чем в обычные дни. И корабли на нем кажутся намертво вмерзшими. Поверхность ровная, шероховатая, и только извилисто уходит посередине лакированный путь. Он долго-долго помнится морем.
Наталья Ахпашева
Наталья Ахпашева родилась в 1960 году в селе Аскиз Республики Хакасии. Окончила Абаканский филиал Красноярского политехнического института и Литературный институт им. А. М. Горького. Кандидат филологических наук. Автор шести книг поэзии и многочисленных поэтических публикаций в литературной периодике, в том числе зарубежной.
Выпустила пять книг переводов хакасской поэзии. Член Союза писателей России, заслуженный работник культуры Республики Хакасия. Дипломант международного конкурса переводов тюркоязычной поэзии «Ак Торна» (Уфа, 2011 г.). Лауреат поэтической премии журнала «Сибирские огни» (Новосибирск, 2016 г.). Лауреат литературной премии главы Республики Хакасии им. Моисея Баинова (Абакан, 2017 г.). Работает в Хакасском государственном университете им. Н. Ф. Катанова. Живет в Абакане.
В этом городе двери железные…
Опять на главной площади кричали.Мы выползли из полутемных нор.Кто там такой? В пыли его сандалии.Пророк? Обманщик? Сумасшедший? Вор?По-птичьи он размахивал рукамии щурил близорукие глаза.Гудело над последними рядамивстревоженное:– Что же он сказал?– Любви и света… Счастья и покоя… —Убрал со лба назойливую прядь.Тяжелый воздух городского знояустал над тесной площадью дрожать.Он, может быть, обманщиком и не был.В лицо дышала хмурая толпа.И кто-то крикнул раздраженно:– Хлеба! —И первым кинул камень. И попал.Испуганно взлетели птицы с крыши.Мы захлебнулись яростью своей.Приподнимали женщины повышегорластых любопытных сыновей.Толпа урчала жадно и довольно.Мы отступились – он еще дышал.– Любовь… Несчастны. Невиновны. Больно. —Закашлялся.– Бессмертие… Душа…
Незнакомка
Пьяница тихий, поэт начинающий,утром еле разлепит ресницы. Глаза – в потолок.Тускло забрезжит вчерашняя память, как будтои не своя. Гулко тикает правый висок.Может быть, просто привиделась девушка в белом.Челка, улыбка… А может быть, и в голубом.Может, остаться сама она не захотела.Но вероятней, что сам ее выгнал потом.Вредно закусывать на ночь одними стихами.Чудом не умер. Уж лучше бы умер. Вздохнет.Встанет. Прошлепает в кухню босыми ногами,к крану холодному жаждущим ртом припадет.Строем – пустые бутылки, как взвод на параде,по одному рассчитались. И край стаканатак ядовито испачкан в пунцовой помаде…Может, соседская вновь приходила жена?Или, наверно, другая какая-то дура.Или не дура. А может быть, и не вчера.Кто-то такой королевский оставил окурок.В душ бы сейчас! Да и чай заварить дочерна.Острое чувство вины примет с кротким смиреньем.Створки окна в неизбежный распахнуты день.Дразнит сознанье – чье? – робкое прикосновенье.И ускользает – чья? – полупрозрачная тень.Он добровольно до вечера мучиться будет,женское имя старательно припоминатьи отзываться на зов телефона не будет,чтоб о любви гениальную ложь написать.
«В этом городе двери железные…»
В этом городе двери железныеи на окнах решетки стальные.Жители здесь хмурые и трезвыедаже в праздники и выходные.Здесь никогда влюбленныепо тенистым аллеям не гуляют.Переулки неосвещенныев темноте беззвучной пропадают.Вечерами здесь ложатся рано,предварительно засовы проверив.Луна сияет странно,как зрачок хищного зверя.Воет ветер. Или не ветер.На перинах обыватели тонут.Здесь на крик о помощи дверини за что никому не откроют.И в окно не посмотрят даже.Зажимая ребенку рот,мать сердитым шепотом скажет:– Будешь плакать —злой бабайка унесет!
«На нижней шконке спят…»
На нижней шконке спят,укрывшись с головой.Измучился мой взглядбессонницей лихой.Ламп воспаленный светстекает с потолка.В кармане больше нетни крошки табака.Мешает думать мневнимательный глазок.Я отвернусь к стенеи до утра – молчок.Так давит на виски…До двери и назадчеканные шагиподковками стучат.Товарищ капитанпринципиально злой.Гремит двери капкан —наверное, за мной…
«Сквозь ветви нежно влажный воздух мреет…»
Сквозь
ветви нежно влажный воздух мреет.Под солнцем снег, слепящ и ноздреват,пластами оседая, тяжелеет.На радостях не в лад и невпопадорут вороны. Пластиковый мусор,оставшийся от летних пикников,со дна зимы на свет выносят юзомживые перламутры ручейков.Пакеты, пробки, банки из-под пива,посуды одноразовой тщета.Невдалеке трепещет сиротливопрезерватив, свисающий с куста.А дышится!.. И сладко веет с южнойсчастливой стороны. Не в лад орутвороны в вышине и гадят дружно.Припрятанный в глухом овражке труп,все резче проступая из сугробасинюшным запрокинутым лицом,круги глазниц таращит и беззлобносмеется неподвижным черным ртом.
В некой далекой стране
Переворот не удался – полковник убит.В белом парадном мундире красивый такойс пулей в груди на дворцовых ступенях лежит.Всяко хотелось как лучше, но не повезло.Рослые пальмы в кадушках колышут листвой.Грустно сверкая, хрустит на паркетах стекло.Бедный полковник! Ему не вести за собоймассы народные к счастью. Знамена борьбысникли, и днесь торжествует тотальное зло,правды-свободы гнобит. И герою не бытьпровозглашенным – пусть рупора треснет дупло! —всепочитаемым гуру и богом живым.Стих за разбитыми окнами отзвук пальбы.Старый диктатор не сразу с испугом своимсладил, покамест избегнув фатальность судьбы.Кольт под подушку, и не доверяй никому!Некогда сам он полковником был молодым.Только удачливым был, и не ровня емупес этот мертвый, дерзнувший соперничать с ним.Ну-ка, в стакан подлечиться плеснем коньяка!А бунтарей в кандалы, на галеры, в тюрьму!Самых отпетых на виселицу! И стакан,выпив, шарахнул под ноги. Мол, быть по сему.Вход во дворец охраняют гранитные львы.Их стилизованных морд агрессивен оскал.Выгнуты витиевато хвостов булавы.Мимо подножий промаршировала в векапринцев наследных и пришлых сагибов чреда.Нынешний-то измельчал соискатель, увы.Ох и нагрянет в родные пампасы беда!Многим горячим парням не сносить головы.Бог наш живой – да сияет в предвечности! – лют:не расстреляет – в застенках сгноит без суда.Впрочем, и суд что изменит при случае тут?Ждет напряженная карабинеров страда.Тех же, кто в дальней провинции скрыться решит,местные сами мотыгами насмерть забьют,чтоб не смущали. Уже благодушен и сыт,вечером выйдет порадоваться на салютв белом парадном мундире красивый такой…
Петр
Тупым концом копьяподталкивая в спину,Учителя, ликуя, увели.Вслед улочка-змеяоград струила глинуи задыхалась в медленной пыли.А осторожный Петрза стражниками крался.Сжималась птахой в каменной горстидуша, когда народнавстречу им смеялся:– Царь Иудейский! Сам себя спаси!Петр подойти не смел,бесслезно изнывая,к тому, кто будет после вознесен.И яростно хрипел,прохожих раздвигая,измученный жарой центурион,язычник и оплотдряхлеющего Рима.Безумствовала, весело скрививразноплеменный рот,чернь Иерусалима.Петр прятался в сухой тени оливи вздрагивал, когдаУчитель спотыкался.Душистый шелест умершего днявдоль городских оградв густой листве метался.– Ты трижды отречешься от меня!Но Петр еще не знал,что скажет: «Я не знаю…»В плащ плотно заворачивался свой,болезненно дрожали горбился по краюистертой и горячей мостовой.Шум площадной затих.Безмолвно и бездоннораскрыли пасть ворота за углом.Что ж ангелов слепыхдвенадцать легионовбездействуют в пространстве золотом?Зови ж его, зови!Тяни бесстыдно руки,лови залитый кровью милый взгляд.Есть мера для любви —отчаянье разлуки, твой,виноградарь, спелый виноград.
Канта Ибрагимов
Канта Ибрагимов – писатель, доктор экономических наук, профессор, академик Академии наук Чеченской Республики, лауреат Государственной премии Российской Федерации в области литературы и искусства. Автор романов «Прошедшие войны», «Седой Кавказ», «Учитель истории», «Сказка Востока», «Дом проблем», «Академик Петр Захаров». Живет в Грозном.