Традиции & Авангард. №2 (14) 2023 г.
Шрифт:
Круто! Но для нашего ученого, опытнейшего нейрохирурга, был интересен вовсе не процесс трепанации. Он таких операций понаделал множество за свою практику. Увлек доктора иной вопрос: что ощущал подопытный?
Вот что происходило: пациент под скальпелем грамотного хирурга терял определенные участки мозга последовательно и быстро. По сути, он сходил с ума подобно тем, кто страдает Альцгеймером. Но больные лишаются рассудка годами и наверняка не замечают изменений в своем сознании. А этот пленник Лектера – совсем другое дело! Что он чувствовал? Что понимал в эти предсмертные минуты? Где была та грань, когда он перестал быть человеком, существом мыслящим и помнящим? Как выглядела черта, за которой его
О, сколько вопросов породила та сцена в голове нашего ученого! Именно тогда он начал сходить с ума, по-своему, хоть и незаметно. И венцом этого сумасшествия стал наш эксперимент. А в результате возник я – квантовый человек. Попробую объяснить, что это такое.
Начнем со второго определения: человек. Многие считают, что это понятие целиком изучено и не стоит о нем рассуждать. И авторы тематических книг, и их читатели задумываются о том, что есть «я». Чем является человек? Кого можно наградить этим званием, а кого не стоит? «Ты не человек!» – частое обвинение, звучащее из уст… Кого? Другого человека? Я не хочу заострять внимание на этом моменте. Уверен, вы и так хорошо разбираетесь в данном вопросе. Просто я хотел подчеркнуть, что «человек» – не такое уж четкое, а скорее, размытое понятие. И это понятие-один из ингредиентов квантового человека.
Да, пусть будет так – ингредиент. А теперь добавим ингредиент номер два – квантовость – и получим самый настоящий рецепт. Я его вам распишу, мне не жалко. Но сперва о «квантовости». На этом понятии строится самая непонятная физическая теория. В ней есть два утверждения, которые очень схожи с компонентами моего рецепта. Одно утверждение – о неопределенности. Представьте, что вы наблюдаете за неким субъектом и не можете точно описать, как он выглядит. На примере человека: усердно вспоминая цвет его глаз, вы начисто забываете форму носа. Ну, или наоборот. А в результате вы не можете составить точный фоторобот. Те, кто занимался этим делом, помогая сыщикам найти преступника, меня поймут. Ну а второе утверждение гласит, что субъект может находиться одновременно в двух состояниях. И тут возникает знаменитый кот, запертый в ящике. Из-за того, что мы не знаем, жив кот или мертв, мы просто-напросто говорим: кот и жив, и мертв одновременно. А у людей зачастую бывает так: можно одновременно и любить, и ненавидеть. Знакомо, не так ли?
Хорошо, вот рецепт квантового человека. Ингредиенты: просто человек, тяга к чему-то большему, разочарование, депрессия, еще один человек.
Сложнее всего оказалось найти Второго. Первым стал я, и, как сказал док, никто другой им быть не мог. Я уже существовал, а вот Второго требовалось создать. Сотворить из газетных обрезков, фрагментов объявлений о вакансиях, кусков новостных лент и еще из чего-то, известного только нашему сумасшедшему ученому.
Это было невозможно – склеить ленту из кусков, собрать человека из разрозненных резюме, скрепить из обрезков газет полноценную статью. Но у дока получилось. И явился Второй.
Закатился в наш кабинет на инвалидной коляске. А что? Ему терять нечего. Он все равно поздоровается со Всевышним через год-другой. А послужить науке для великих целей – дело святое.
Ну круто. А он знает, что рисковать придется последним, что осталось не тронутым болезнью? Это чем? А это – головой! Тут он задумался на какое-то время, начал бормотать: мол, доктор сказал, что эксперимент требует неподвижности в лежачем положении по крайней мере полгода, и это вполне его устраивает. Так что он махнул рукой – ай, была не была – поехали! У дока в глазах сверкнули молнии, и Эксперимент начался.
Генетически мы оказались совершенно идентичны. Могли без риска обмениваться кровью, почками, сердцами и роговицами. Мы словно были однояйцевыми близнецами, просто не похожими друг на друга внешне. Как наш ученый подобрал такую совместимость? Он ушлый докторишка, во врачебной ловкости ему не откажешь. Несколько знакомств в разных отделениях больницы сыграли немаловажную роль. Информацию о потенциальных донорах ему сливали в трансплантологии. Девочка из отдела кадров была тайно влюблена в дока, и он этим ловко пользовался, чтобы получать разные данные о кандидатах. Ну и так далее, и тому подобное. За три года док отобрал четырех претендентов. А потом появился пятый, и его инвалидность мгновенно все решила. Через месяц он стал Вторым.
Что есть великий научный эксперимент? Во-первых, это безумие экспериментатора. Но это лишь кажущееся безумие, каким его видим мы, простые обыватели. А для ученого это хоть и сложнейший, но поддающийся научному анализу расчет.
Во-вторых, это риск. Каким бы точным ни был расчет, всегда может пойти что-то не так. Почитайте хотя бы о законах Мёрфи. А когда что-то идет не так в экспериментах над людьми, то уж будьте уверены – риск тут неимоверный.
Ну, и в-третьих, великий эксперимент – это мужество признать свою неправоту, если полученные результаты пойдут вразрез с ожиданиями. Мужество принять крах того, на что положена вся жизнь.
Все эти три аспекта так или иначе возникли в нашем Эксперименте. Был ли он поэтому великим, судите сами. Вот как Музевич (это фамилия нашего ученого) описывал преамбулу:
– На первый взгляд, все очень просто. Берем двух совместимых доноров. Делаем каждому трепанацию верхней части черепной коробки с открытием головного мозга, затем укладываем подопытных горизонтально, головами друг к дружке и осторожно стыкуем их головы. Аккуратненько! Смешиваем! Их! Мозги! Далее соединяем их черепные коробки, которые со временем срастаются в единую костную систему, и мы получаем один организм с удвоенным количеством всех, я подчеркиваю: ВСЕХ органов. Замечательно? Конечно! В случае выживания пациентов возникают очень интересные вопросы.
Сложно было найти Второго, зато первого искать не пришлось. Бывают такие периоды в жизни, когда согласен на что угодно. И не потому что в чем-то остро нуждаешься, нет. Просто тобой владеет безразличие ко всему на свете. Когда я познакомился с Музевичем, моя депрессия измерялась годами. Ей шел уже второй десяток. Я успешно презирал не только весь окружающий мир, но и себя самого, единственного и неповторимого. Хорошо хоть, не появилось желание покончить с собой, а то гнил бы давно в земле. Кто бы тогда строчил эти записки? А так вышла вполне пристойная история. Фантастическая история. Дикая.
Для меня она началась в далекой глубинке Кольского полуострова. Маленький городок, а точнее, поселок городского типа размером в несколько кварталов. Рудная шахта и перерабатывающий комбинат держали на плаву этот осколок могучей индустрии умершей страны. Но я родился и вырос там еще в те времена, когда на новеньких пятиэтажках развешивали красные плакаты с лозунгами, а на лицах поселян энтузиазм вырисовывал скуластые черты веры в светлое будущее. Это было хорошее и незамысловатое время. Возможно, культ труда кого-то и не устраивал, но я был мелким пацаненком и не считал нужным думать о великом завтра, меня оно совершенно не волновало. Однако, прожив в этом городке и вообще на белом свете какое-то время, я начал замечать не только белый цвет, но и серые стены бетонных домов, окрас которых с годами безвозвратно линял и обнажал безутешную тоску оттенка цинковой ржавчины.